Клуб одиноких сердец унтера Пришибеева - [59]

В общем, возможно, во-время, по-родственному брат

Вадим изъял у младшего, ей Богу, идиота дуру, избавил он

неснаряженного механизма:

— Крючок что надо… Пойдет, давай сюда, — короче,

посидели плечом к плечу, поговорили Швец-Царевы о том, о

сем, на вид товарный потерявших пару лет назад сидениях

передних "Жигулей", и по рукам.

Вадим, тюфяк, который проиграет сегодня же

хлопушку в карты, вернулся к хлебному вину в кабак, а Дима

поскакал, помчался сшибать, выпрашивать, набрать во что бы

то ни стало к полудню завтрашнего дня не много и не мало

полтора куска.

Да, господа, не кинулся, речь уснащая поэтическими

оборотами, просить руки своей кисули, пинками выражать

судьбе покорность, готовность пуд соли и фунт лиха

разделить. "Агдамом" — жидкостью для снятия мигреней,

разглаживанья преждевременных морщин и обесцвечиванья

гемотом, им даже пренебрег, и в результате горемыка Ирка

наедине с народным средством безотказным нахрюкалась

опять, вновь набралась, нарезалась, надралась, а утром в

таком очнулась ужасе и страхе, что булек пять всего отмерив

чаю горького, собралась и поехала (впервые за неделю целую)

в свой институт (и не судебно-медицинскую пройти там

экспертизу), а лекцию прослушать доцента Кулешова о

внутреннем строеньи тела человеческого.

Не помогло.

Неконтролируемое введенье в организм продуктов

органического происхождения, разнообразие сосудов, путей

проникновения и дозировки, последних дней безумства

настолько радикально размягчили вещество в коробке девки

черепной, что лапушка, убей, а вспомнить не могла, она ли,

часов всего лишь тридцать тому назад утехам предавалась

непотребным под щурившейся неприлично на небесах луною,

потом дыханием тяжелым туманила патрульным очи, и,

наконец, писала заявление, в шинели милицейской у батареи

сидя?

И спросить, проконсультироваться, пусть из намеков,

обиняков неясных заключить, понять, она ли требовала в

самом деле:

— Несите в сад, гвардейцы. Хочу в пруду купаться, как

графиня, — просила ли шершавым языка кресалом о небо

чиркая:

— Найдите его, мальчики, — качала ли злорадно

головой:

— Он, Сима, Дима Швец-Царев, — определенно,

положительно, ну, просто было не у кого.

Вот если бы любимый обнаружился, ее, заюлю,

ждущим, поджидающим в подъезде с кастетом или кулаком

хотя бы уж, обернутым для сохранения костяшек

легкоуязвимых мохеровым шарфом, все прояснилось бы

мгновенно, и контур, и объем, и цвет тот час же обрело.

А так, увы, в пространстве малонаселенном она

плелась, не в силах отличить горячки белой смутные знаменья

от омерзительной реальности, лишенной узнаваемости,

затуманенной продуктами переработки забродивших ягод. И с

каждым шагом, метром и верстой все гуще, все безнадежней,

непроглядней становился мрак за белой, потерявшей

гладкость и преждевременно жирком подернувшейся спиной

девицы безрассудной.

Господи, ах, кабы об этом исчезновеньи целых суток

из ватного сознания Малюты два шалопая гнусных знали,

Вадим Царев и друг его, приятель, дежурный офицер

центрального отдела УВД Андрей Дементьев, не беспокоясь

ни о чем, точнее, думая лишь как на лицах подлых серьезность

подобающую сохранить, продать они могли бы Симе, от

страха оказаться зэком готового на все, то самое, рукою

пьяной идиотки, наклон чередовавшей с правого на левый

беспорядочно, писаное заявление. Кое, кстати, не могло

считаться таковым, то есть бумагой официальной, поступками

и намереньями способной управлять лиц, облеченных властью

и наделенных полномочиями. Поскольку весельчак Андрюша,

допросом голой бабы насладившись, детали все обсмаковав,

не зафиксировал, как того требуют устав и долг, бумаги

поступление в журнале соответствующем. Входящий номер

сэкономив, листочек дважды перегнул и положил в карман,

под серое х/б упрятал кителька. Ну, а с зарей, освободившись

и сдав дела, дошел до автомата телефонного ближайшего и

неожиданным звонком развеял метаболизма утреннего тягость

врачу команды первой лиги Вадиму Швец-Цареву.

— Вадян, не хочешь ли стрясти с сыночка Симы

тысчонок пару на пропой?

Не знали, не ведали затейники, как им судьба

благоволила, и вынуждены были потому мозгами

пораскинуть, поработать, чтобы решить, как потаскуху

нейтрализовать наверняка.

А потаскуха хотела, то есть ее как приступы пульпита

частые, желание одолевало, подкатывало неодолимое скорее

же, скорей, увидеть Симу, в глаза зеленые взглянуть и

восторжествовать, или же сникнуть, опустить головку, но от

навязчивого бреда освободиться, отделаться раз и навсегда.

Звонила ему в среду дважды — не застала, хотела

завалиться в "Льдину", но вновь со счета сбилась, запуталась в

стаканах и задремала в ванне, уснула, гуманно вместо

пароходиков пустив в естественной стихии поплескаться

снова куски-кусочки заглоченной без предварительной работы

челюстей и языка, рыбешки, сайры тихоокеанской из банки

металлической.

Ну, а четверг, ах, Господи, сулил ей, наконец,

чудесной встречи долгожданное мгновение, ибо, благодаря

счастливому стеченью обстоятельств, Малюта лишена была

возможности нажраться раньше времени. Марина Воропаева,

медичка-одногруппница, ее зазвала после уроков в гости на

камешки взглянуть. То есть, отвлечься, заглушить тоску и

скоротать часок, другой (покуда влажная уборка превращает