Клуб Мертвых - [3]

Письмо вдруг прерывалось, очевидно, какой-нибудь неожиданный случай помешал его Продолжению.

Но Жак знал достаточно.

Широко раскрыв глаза, как безумный, он машинально мял в руке письмо, каждое слово которого разрывало ему сердце.

Ламалу не смел более заговорить. Он угадывал, что не в состоянии ничем помочь такому отчаянию. Слезы подступали ему к горлу, и он почти задыхался.

Вдруг Жак выпрямился и положил руки на плечи тюремщику, пристально глядя ему в лицо.

— Друг мой! — сказал он.— Во имя моего отца, во имя всех, кто тебе дорог, я должен выйти отсюда…

Ламалу в изумлении отступил. Ему казалось, что он ослышался. Разинув рот, он молча глядел на Жака. Очевидно, он не понял…

— Пьер, — продолжал Жак дрожащим голосом, — умоляю тебя, выслушай меня! Видишь ли, смерть ничего не значит… но на эту ночь я должен быть свободен.

К Ламалу, наконец, возвратился дар речи.

— Ах! Господин маркиз, вы отлично знаете, что это невозможно… это безумие… Свободу! О! Вы не можете этого желать… не просите у меня этого…

— Пьер, — продолжал Жак, — сколько надо времени, чтобы дойти отсюда до Оллиульских ущелий?

— Для хорошего ходока полтора часа.

— И столько же на обратный путь. Это составит три часа. Теперь еще нет одиннадцати. Позволь мне выйти отсюда — и даю тебе слово, что к четырем часам я возвращусь…

— Послушайте, господин Жак, я не понимаю вас. То, что вы просите, так безумно! Это… это невозможно!… Полноте! Успокойтесь! Будьте благоразумны…

— Пьер, мне нужно уйти…

— Просите у меня мою жизнь… я отдам вам ее… но это… это невозможно…

— Пьер, шесть лет тому назад в море упал человек… была сильная буря… этот человек казался погибшим… пытаться спасти его было бы безумием… этот человек был… Пьер, это был твой отец!… Я бросился в воду и спас его!… Или ты забыл это, Пьер?

— Нет! Нет!

— Пьер, моя мать провожала к венцу твою жену!

— Это правда…

— Пьер, ты качал меня на руках… как я, в свою очередь, качал твоего первого ребенка.

— Да.

— Ну! Во имя всех этих воспоминаний, во имя твоего отца и твоего ребенка, улыбавшегося мне в колыбели, дай мне эти пять часов свободы!

Ламалу шатался. Крупные капли пота выступили у него на лбу. Он оперся о стену, чтобы не упасть.

— Пьер, видишь… я становлюсь перед тобой на колени, я умоляю тебя… Пьер!

Жак обнимал колени тюремщика.

— Вы требуете моей жизни! — сказал Ламалу. — Ну, что же, берите ее!

— Наконец-то! — вскричал, вскакивая, Жак.

— Но как выйти отсюда?

— Разве ты не можешь отворить мне двери?

— Но ведь вы не успеете сделать двух шагов, как вас схватят часовые… Вам не пройти в ворота!

— Боже! Все пропало! — простонал Жак, ломая руки.

— Нет! Погодите!

Камера, в которой был заключен Жак, освещалась небольшим окном, выходившим в гавань и заделанным железной решеткой.

— Вы хороший пловец, — сказал Пьер. — Я знаю это, так как вы спасли моего отца. Вы броситесь в воду… Единственная опасность: шум вашего падения будет услышан, но я не думаю, чтобы это случилось…

Жак бросился к решетке и с яростью начал трясти ее.

— Оставьте, — сказал Ламалу, к которому вместе с решимостью возвратилось его хладнокровие.

Он схватился обеими руками за решетку, уперся коленями в подоконник, мускулы его страшно напряглись — и тяжелая решетка в одно мгновение оказалась на полу.

— Теперь ступайте, — сказал Пьер.

Жак шагнул к нему.

— Пьер, — сказал он, — ты поступил благородно и великодушно. Благодарю тебя! В четыре часа я буду у подножия башни.

— К чему? — сказал Пьер, пожимая плечами. — Вы свободны, пользуйтесь же вашей свободой.

— А ты?

— О! Я… обо мне не стоит говорить… Если я не сразу согласился, то это оттого, что у меня жена и дети…

— Беги вместе со мной!

— О! Это невозможно!… Я не могу оставить Тулон… Моя жена тоже. Мы здесь жили, здесь и умрем.

— Если я не возвращусь, ты погиб!

— Ба! — возразил Пьер с печальной улыбкой. — Меня только переместят туда!

«Туда» — это значило — на каторгу.

Жак вздрогнул и схватил Пьера за руку.

— Я вернусь в четыре часа! — сказал он.

— Как! Вы хотите…

— Я хочу сдержать данное тебе обещание… Ты веришь моему слову?

— Но это было бы безумием!

— Исполнение своего долга никогда не может быть безумием.

— Ба! Идите… Там видно будет…

Говоря это, Ламалу думал про себя: «Попав на свободу, станет он думать о старом Ламалу!»

Эта мысль так ясно читалась на его лице, что Жак был восхищен этим возвышенным самоотвержением.

Он обнял Пьера и поцеловал.

— В четыре часа…— повторил он.

Пьер ничего не ответил и молча помог ему пролезть в узкое окно.

Спустя мгновение до него донесся слабый всплеск.

Жак был в воде.

Ламалу стал прислушиваться. Ничто более не нарушало тишины.

— Ну вот я и очутился в славном положении!…— прошептал он.

После этого он вышел и, как ни в чем не бывало, запер дверь…

3 БИСКАР И ДЬЮЛУФЕ

Оллиульские ущелья представляют собой одну из прелестнейших редкостей Южной Франции, столь богатой всякими чудесами.

Между местечком Боссе и городом Оллиуль путешественник вдруг встречает громадные скалы, поднимающиеся на значительную высоту. Зелень, виноградники — все исчезает как бы по волшебству — видны одни непроходимые стены серого и черноватого камня.

В ту эпоху, когда происходит наш рассказ, редкий путешественник рисковал посещать эту местность, так как Оллиульские ущелья пользовались весьма недоброй славой. Множество преступников находили себе убежище в лабиринте этих ущелий.