Клуб любителей фантастики 21 - [74]

Машина въехала в лес. Длинные тени секвой создавали на дороге причудливую пляску узоров, а мысли Халдана все возвращались к отравленной сожаленьем сладости прощания. Ему было двадцать, вечер был чудным, а он только что навсегда расстался с девушкой, которая явилась ему, как некогда Дриада явилась древним ирландцам, такая прелестная и обворожительная, что цветы тянулись к ней, когда она шла. Она умчалась, а сентябрьский ветер, спешащий навстречу машине, напевал баллады о том времени, когда люди были истинными хозяевами земли, о времени, ушедшем три века назад… Предупредительный красный огонек вырвал его из Задумчивости.

Здесь все еще велись работы по замене магнитных поясов. Халдан взялся за руль и, переключив машину на ручное управление, утешился тем, что хоть это отвлечет его от грустных размышлений.

Когда Халдан вошел в комнату, где они жили вдвоем с Малькольмом-VI, тот сидел за письменным столом, заваленным расчетами, и вычерчивал кривую вероятности распространения синеклювых попугаев в последующих поколениях, исходя из количества самцов и самок на данный момент.

— Малькольм, ты представляешь…

— Что такое?

— Я познакомился в Пойнт-Со с такой девушкой… Настоящая красавица! Дивная походка, безумный взгляд и пламенная речь. Она поэтесса. Ты знаешь кого-нибудь из этого класса?

— Да их целая банда крутится у Золотых Ворот. Как-то раз я сидел в «Таверне Барби», когда туда ввалилась эта компания. От их болтовни мне тошно стало. Клянусь святой обратной связью, все они — странные сестры и немощные братья.

— Говорю тебе, она совсем не такая!

Халдан бросился на кровать, перевернулся на спину и закинул руки за голову.

— Вообрази себе только, святой брат, она изучает примитивную поэзию и знает такое, чего нет даже в моем справочнике по истории. Когда эта девушка читает любовную лирику, слышны звуки древних цимбал, от которых плачут снежные вершины гор, а добропорядочные матроны призывают демонических возлюбленных.

— Смахивает на то, что она проводит свои изыскания по заданию дома терпимости Белли.

— Да вовсе нет, просто эта область — ее специализация. Слушай, а ты знаешь, что наш старик Файрватер писал стихи?

— Шутишь?

— Нисколько!

— Клянусь перегретыми лампами Папы, тебе, наверное, воздержание в голову ударило! Беги скорее к Белли развеяться от опасных мыслей. Или помоги мне тут разобраться.

— Ты до сих пор корпишь над этой хромосомной диаграммой?

— Угу.

Халдан встал, подошел к письменному столу и окинул взглядом уравнения, выписанные Малькольмом на полях графика, а затем и сам график. Над ординатой поднимались разные по высоте столбцы символов, где синие иксы означали синеклювых попугаев. Некоторые иксы были обведены кружочком — ряд на них заканчивался.

В Денвере, Вашингтоне, Атланте генетики сидели над такими же таблицами, правда, с несколько иной целью, чем Малькольм. Когда-то Халдан избрал генетику своим факультативным предметом и видел графики династий специалистов. Время от времени там появлялись пустые окна, означающие нулевую рождаемость, но иногда, правда довольно редко, за этими окнами следовал красный «X» с пометкой «СГП» — Стерилизация по Государственному Приказу.

Изучая диаграмму Малькольма, Халдан был далек от этих мыслей, но родившиеся однажды аналогии нашли место где-то глубоко в подсознании. Вслух же он произнес первое, что пришло в голову:

— И ты еще насмехаешься над поэтами! Решение этой проблемы достигается определением зависимости. Здесь нельзя рассматривать каждый ряд в отдельности. Надо найти синий «X», и тогда остальные данные выводится автоматически… вот так…

— Но необходимо учитывать естественный отбор, по меньшей мере, одного на двадцать. Что если, например, орел вдруг схватит и разорвет этого попугайчика?

— Как хочешь. Орел у нас — ты. Но учти — каждое пустое место означает скомканную кучку перьев, которая никогда не будет летать в золотом сиянии солнца.

Малькольм уставился на него:

— Вернись на землю, дружище. Один день с поэтессой, и ты подсознательно стремишься к любовной связи с девчонкой из другой категории, что строго запрещено законом и свидетельствует о твоей неблагонадежности; ты пренебрегаешь собственной категорией, а это в свою очередь ставит под вопрос твое чувство профессиональной солидарности.

— Чем взывать к моим гражданским чувствам, — перебил его Халдан, — лучше помоги рассчитать, какова вероятность повторной случайной встречи двух людей в городе с восьмимиллионным населением.

— Иди ты со своими расчетами к Папе!

— В каком чудесном мире мы живем, Малькольм, если любая проблема здесь может быть решена либо римским Папой, либо проституткой.

Малькольм покрутил пальцем у виска.

Халдан вышел на балкон и облокотился о перила. С приближением ночи на том берегу залива, где находился невидимый отсюда Университетский городок Золотых Ворот, все ярче разгорались огни Сан-Франциско.

Хиликс, наверное, сидит сейчас за письменным столом в комнатке общежития, склонившись над книгой и придерживая непослушные страницы левой рукой, а свет лампы на столе играет на коже ее плеча. Может быть, она только что вернулась из душа, тогда от нее пахнет чистотой и мылом, а волосы искрятся в свете лампы.