— Джим ди Гриз, усталый инопланетник.
Из дверного проема высунулась седая борода дряхлого старикашки. Он моргал, глядя на меня.
— Неужели! О, какое счастье для старого Кзолгосца! Входи же скорей, славный инопланетник, мой дом — твой дом. Чем я могу помочь тебе?
— Спасибо, спасибо. Для начала погасите свет, а то вдруг патруль заметит. А потом дайте мне поспать, я с ног валюсь от усталости.
— Все, что пожелаете! — Он погасил свет. — Идите сюда, в комнату моей дочери, она уже замужем ш живет на ферме. Сорок гусей и семнадцать коров. Сейчас зашторим окна, и можно будет зажечь свет…
Старый Кзолгосц был исключительно гостеприимен, хоть и очень болтлив. В комнате на кровати лежало штук двадцать кукол.
— Умойся, друг мой Джим, а я пока приготовлю чудесный горячий напиток.
— Я бы предпочел, чтобы в нем присутствовал алкоголь, друг мой Кзолгосц.
— Ну, о чем разговор!
Когда я снимал с себя последнюю военную шмотку, он вернулся с высокой фиолетовой бутылью, двумя стаканами и пижамой с огромными блестящими красными пуговицами. Оставалось надеяться, что они не будут светиться в темноте.
— Домашнее вино из ягод гингль, — сказал он, наполняя стаканы. Мы чокнулись, выпили и вытерли губы. Я вздохнул от переполнявшего меня блаженства с примесью ностальгии.
— Знаете, я не пил домашнего вина с тех пор, как покинул ферму. А тогда любил опрокинуть бутылочку в хлеву свинодикообразов. Бывало наклюкаешься и поешь им что-нибудь…
— Как это мило! Ну, а теперь я оставлю тебя, друг мой Джим, пожелав спокойной ночи.
Идеальный хозяин дома, он исчез прежде, чем я успел его поблагодарить, Я поднял стакан, глядя на портрет Марка Четвертого, осушил и рухнул на кровать.
Проснувшись, я долго лежал, моргая и глядя на полоску света между шторами. Зевая, я поднялся, распахнул шторы и выглянул в цветущий сад. Старый Кзолгосц оторвался от работы, помахал мне рукой и рысью бросился в дом. Вскоре он постучал, отворил дверь и вошел с подносом.
Когда я, мыча от удовольствия, расправлялся с бифштексом и яичницей, запивая соком, Кзолгосц сказал:
— Я кое с кем поговорил и думаю, ты будешь обрадован, узнав, что подготовка дня «Д» идет полным ходом.
— Дня «Д»?
— День Дезертирства. Он начнется вечером. На пути выведено несколько дополнительных поездов, и вся страна готовит прием новым гражданам.
— Фантастика! Надеюсь, для меня у вас тоже найдется местечко. Похоже, мне придется здесь погостить немного дольше, чем я собирался.
— Да будет тебе известно, ты не просто гость. Скажи, тебя устроила б должность преподавателя в университете?
Я улыбнулся.
— К сожалению, я не получил даже среднего образования, потому что сбежал из школы.
— Прошу извинить меня за провинциальное невежество, но мне не знакомы такие выражения, как «сбежал из школы» и «среднее» образование. У нас ученики посещают школу, когда хотят и учат, что хотят и сколько хотят. Единственное обязательное требование — чтобы ученик изучал индивидуальный мютюэлизм, это необходимо для счастливой и полноценной жизни.
— А за обучение, надо полагать, платят родители?
Кзолгосц в ужасе отшатнулся.
— Ну, что вы! Конечно нет! Родители окружают детей любовью и заботой, но не мешают им постигать доктрины мютюэлизма. На каждого родившегося сразу открывается счет, но пока человек не сможет зарабатывать, начисление вирров идет в дебет. Ребенок не будет считаться полноправным гражданином, пока не оплатит этот счет.
— Принудительный детский труд! — Я был потрясен. — День и ночь малютки гнут спину за корку хлеба?
— Дружище Джим; что у тебя за воображение! Нет, дети, в основном, работают по дому, помогая матери и получая те же вирры, которые платит матери отец…
— Прошу тебя, довольно! У меня мало сахара в крови, и я плохо соображаю, а индивидуальный мютюэлизм — такая тонкая штука, что сразу в ней разобраться невозможно.
Он кивнул.
— Я понимаю. Не расстраивайся, Джим. Ты расскажешь обо всем, что произошло с человечеством после того, как мы уединились на Чоджеки, а мы познакомим тебя с гениальными творениями Марка Четвертого, да будут вечно бежать электроны по его проводам!
Неплохое пожелание давно исчезнувшей машине. Я никак не мог привыкнуть к тому, что туземцы боготворят какую-то жестянку с микросхемами, какой бы умной она ни была. Ну, да ладно, это их дело. А мне пора приниматься за работу.
— Ты можешь узнать, где находится мой друг Мортон?
— Буду счастлив тебя проводить, друг мой Джим.
— Ты знаешь… — Я запнулся. — Ну да, в городе всем известно, где мы прячемся.
— Совершенно верно. Ты умеешь ездить на велосипеде?
— Давненько не приходилось, но этому разучиться невозможно.
Велосипед — отличная штука, особенно когда на улицах их полным-полно, а тебе ни к чему выделяться из толпы. Я скатал форму — на всякий случай — и надел мешковатые шорты, которые предложил Кзолгосц. Эти шорты да моя майка — чем не костюм велосипедиста?
Я вышел в сад и отжался сто раз. Поднявшись на ноги, увидел человека, который стоял рядом, опираясь на руль ярко-красного велосипеда.
— Простите, если я вмешиваюсь в ваш ритуал. Мне позвонил Кзолгосц, чтобы я доставил вам велосипед. Вот, пожалуйста, самый лучший из моего запаса.
