Клуб Любителей Фантастики, 2019 - [13]

— Годится для бульварной прессы, — буркнул Артём. — Но если ты прав хоть на один процент, дело приобретает скверный оборот.

— Почему? Лично я считаю, что всё как раз только налаживается.

— Налаживается что? Производство смирных и послушных слуг. Или того хуже — рабов.

— Скорее — партнёров, — не согласился Йенс. — Для взаимовыгодного сосуществования. В выигрыше от такого сотрудничества будут все: и мы и… гм, те, на ком мы будем жить. В конце концов, посмотри на это по-другому: идёт формирование нового человека. Считай это эволюционным процессом. Изменчивость, насколько я помню биологию, — одна из основ эволюции и происходит в результате воздействия факторов внешней среды. Сейчас происходит то же самое, с той лишь разницей, что среда эта — разумная. Только эти изменения касаются не наших тел, а сознания. Или, если угодно, души. Разве это плохо?

Артём медленно покачал головой.

— Хочешь сказать, люди примут такое вот беспардонное вмешательство в их естество? Даже если оно делается во благо?

— А ты не говори никому об этом. Ты, я и ещё несколько хороших парней, вот и все, кто будет об этом знать. Впрочем, решать тебе. — Йенс поднялся во весь свой невероятный рост. — Пока, Артём. Рад был повидаться с тобой.

И двинулся к двери, провожаемый взглядами посетителей.

Оставшись в одиночестве, Артём снова развернул листок и внимательно просмотрел каждый график, словно пытаясь увидеть за этими сухими цифрами и кривыми что-то такое, что ускользнуло от него в первый раз. Может быть, причина не в растущей Сети, подумал он, а в чём-то другом. Может быть, тут имеет место совпадение по времени, и нуль-транс совершенно ни при чём? Однако попытавшись ухватиться за эту соломинку, он тут же сам и отпустил её. Нет, Йенс не стал бы беспокоить его, не проверив и перепроверив всё до мелочей. Если он утверждает, что первопричиной является нуль-транс, стало быть, так оно и есть.

И что теперь делать? Задав себе этот вопрос, Артём только плечами пожал. Бить тревогу? А что это даст? От нуль-транса отказаться уже невозможно, как невозможно изъять из обихода электричество, мобильную связь и многое другое, без чего современный человек не мыслит свою жизнь. Информацию руководство наверняка к сведению примет, но что они смогут сделать? Да и стоит ли вообще что-то делать?

Артём свернул листок, спрятал его во внутренний карман пиджака и вышел из кафе, направив свои стопы к воротам, из которых меньше получаса назад вышел на эту планету.

Выстроившиеся в ряд кабины ворот вбирали и выпускали из себя людей, день и ночь снующих туда-сюда по галактике. Артём подошёл к кабине, на которой горел зелёный сигнал «свободно», открыл металлическую дверь и вдруг остановился, занеся ногу над порогом.

Как он после всего того, что узнал, будет пользоваться нуль-трансом? Каким он выйдет из ворот на своей родной планете? За полторы пикосекунды в нём что-то изменится, чуть-чуть, незаметно ни для него, ни для хорошо знающих его людей, но всё равно изменится. И так раз за разом. И так уже два года подряд. Что с той поры изменилось в нём? А ведь многое! Бросил курить, помирился с жениной роднёй, с которой был в ссоре бог знает сколько лет, да и с Агнессой они перестали цапаться по пустякам… Кто бы мог подумать, что нуль-транс, вернее, Сеть, приведёт к таким неожиданным последствиям. Вот тебе и побочный эффект!

Обоюдная выгода, значит. Что ж… Человечество веками мечтало о Золотом веке. Или даже Рае. Кажется, сейчас оно стоит на самом его пороге.

Артём посмотрел себе под ноги, усмехнулся и шагнул в кабину. ^ТМ

Александр Марков ИГРА В СЛОВА

техника — молодежи || № 05 (1037) 2019

Дом взрастили из нанопены, придав ему форму бревенчатой двухэтажной избушки. На покатой крыше рос мох, и точно лужи сверкали панели солнечных батарей. Над ними высились антенны из металла, кремния и органики, но внешне они походили на обычные кусты. Из-за всего этого казалось, что избушка совсем старая, что нос троили её в незапамятные времена, когда вокруг ещё стоял дремучий лес.

К избушке вела дорожка шириной метра в два, залитая каким-то прозрачным полимером. Поверхность оставили шероховатой, чтобы подошвы ботинок не скользили, как по льду.

Мне чудилось, что подо мной бежит речка. Я даже видел, как колышутся в глубине водоросли и играют рыбки. «А я умею ходить по воде!»

Остановившись, я почувствовал, что течение увлекает меня вперёд, и я всё равно плыву к дому.

Мне рассказывали о детях, выросших вот в такой обстановке, и потом оказывалось. что кто-то из них и вправду мог ходить по воде. По настоящей воде. Они не видели в этом ничего сверхъестественного.

На лужайке перед домом бегали несколько мышек. Они выстригали в траве какой-то причудливый узор, который с земли и не различить, а только с высоты птичьего полёта, совсем как те знаки на плато Наска. На крылечке дома сидела маленькая девочка и смотрела на мышек. Мне показалось, что это не сё взгляд следует за ними, а мышки следуют за сё взглядом. Вряд ли она заставляет их выстригать в траве указатели для армады кораблей, которой когда-то будет командовать. Или она уже догадывается, что это предстоит ей в будущем? Нет. Рано. Она ещё не выросла, а её корабли только строятся. Скорее, она просто учится писать, и сейчас на граве мышки, следуя телепатическим командам, выводят фразу: «мама мыла раму».