Клуб любителей фантастики, 2004 - [41]
— А еще здесь логическая неувязка: кто тогда обыграл Екатерину, если с будущим обитателем автомата еще даже не познакомились? — заметил Жора.
— Какой-нибудь венский карлик, — ответил за экскурсовода один из мальчиков. Эти шалуны все время вертелись, я не научился их различать, пришлось так и оставить в памяти: «один мальчик, другой мальчик».
— В «Британской энциклопедии» начала двадцатого века в качестве шахматиста, управлявшего изнутри «турком», упоминался именно Боровский, — ответил экскурсовод. Затем продолжил: — Кроме того, на этот сюжет написано несколько пьес и даже два романа. В финале одного из них, он называется «Шахматист» и вышел в 1926 году в Париже, разъяренная проигрышем Екатерина Вторая приказывает расстрелять автомат, и его, так сказать, ставят к стенке. Под градом пуль погибает и спрятавшийся внутри молодой герой Боровский.
— Мелодрама! — не выдержал я.
— Прямо Шекспир! — отозвался Ванин.
— Особенно если учесть, что расстрелы при Екатерине не практиковались. Пугачева, к примеру, четвертовали. Представляю шахматный автомат на Лобном месте, его четвертуют…
Про то, что Лобное место предназначалось не для казней, а для подачи челобитных государю, я умолчал. Мы же о высокой трагедии!
Экскурсовод заулыбался, продолжая:
— Не меньше легенд сложилось и о второй, если можно так выразиться, жизни шахматного автомата. После смерти Кемпелена в 1804 году он перешел в руки Иоганна Непомню-как Мельцеля — не менее талантливого механика и демонстратора. И, как гласят хроники, уже Мельцель привозил «турка» к Наполеону. Сохранились различные, порою весьма красочные, описания этого поединка, а в некоторых шахматных книгах даже публикуются сыгранные Наполеоном и автоматом партии. Увы! Скорее всего, и это — только легенда. А возникла она, может быть, потому, что «механического турка» купил у Мельцеля пасынок Наполеона Евгений Богарнэ. Сам Мельцель занимался другими проектами: диорамой московского пожара 1812 года, созданием музыкального автомата, который он называл «оркестрионом», и усовершенствованием метронома, придуманного, между прочим, не Мельцелем, как обычно считается, а другим изобретателем. Правда, после разгрома Наполеона он снова выкупил шахматный автомат у Богарнэ, но золотые времена «механического турка» уже прошли. Люди стали менее суеверными и менее наивными. Подозрение, что внутри «турка» прячется человек, переросло в уверенность. Блестящую статью с множеством доказательств этой версии и объяснением отвлекающих маневров демонстратора написал, например, Эдгар Аллан По, видевший автомат во время поездки Мельцеля по Соединенным Штатам. В книге Стэндейджа приводятся иллюстрации из другого старого издания: на них показано, каким образом прятался внутри автомата шахматист, как он следил за ходом партии с помощью своеобразной демонстрационной доски и как управлял сложным рычагом, двигавшим рукой «турка».
Экскурсовод, широко раскрыв книгу, продемонстрировал старую гравюру.
— Ага! — воскликнул один из мальчиков, будто именно он поймал неведомого мошенника за руку.
— На демонстрации шахматного автомата приходило всё меньше народу, Мельцель влез в долги и, в конце концов, в 1838 году продал «турка» за четыреста долларов. Потом автомат был выставлен в музее курьезов в Филадельфии. А в июле 1854 года на улице, где находился музей, вспыхнул пожар, и деревянный «турок» сгорел. Обычно в таких случаях добавляют: «…и навсегда унес свою тайну с собой».
Экскурсовод захлопнул книгу.
— Автомат сгорел, тем не менее, он перед нами? — констатировал Ванин, ну совершенно без иронии.
— В том-то и дело, что Мельцель изготовил копию, возможно, даже, не одну. В те времена копировать свои произведения было обычным делом, вспомните хоть великих художников эпохи Возрождения…
— Ну, восемнадцатый — девятнадцатый века — это не эпоха Возрождения, — заметил я.
— Но законы «маленького обмана» остаются неизменными. Мельцель изготовил несколько копий «Турка», каждую продал за какую-то сумму. А с подлинником расстаться не смог. Его можно понять… В Филадельфии сгорела копия. Хотя есть и другой вариант. Шахматные автоматы делали и другие механики, пусть менее известные. Фотографий подлинного автомата не сохранилось, а по описаниям — турок в тюрбане, с трубкой в руке… Вот все и мастерили подделки. У Мельцеля было преимущество, он имел в руках подлинник, ведь сделать копию по описаниям, как это приходилось другим мастерам, согласитесь, сложнее. Но что именно сгорело в Филадельфии? Подлинник, изготовленный Кемпеленом? Копия Мельцеля? Аппарат какого-то другого мастера-механика? Мнение нашего музея: сгорела точная копия, сделанная Мельцелем.
— А дальше? Как аппарат очутился здесь? — подало голос нечто, разряженное в живописные лохмотья.
— Тут целая эпопея. Мельцель оставил завещание, но оно было украдено. Вместо него один из дальних родственников, большой любитель шахмат, подложил другое, согласно которому шахматный автомат должен был отойти к «единственному почитателю древней игры среди моей родни». Другой родственник, знакомый с содержанием завещания, подал в суд. Разбирательство длилось долго, дело упиралось в то, что подлинник завещания отсутствовал, а прямых наследников не осталось. Все запуталось, а тут, на беду, всплыло письмо Мельцеля к одному знакомому, где указывалось, что «Турка» он собирается оставить музею как огромную историческую ценность. Далее Мельцель писал, что «Нынешнее поколение, увлеченное все новыми достижениями техники, не оценит Колумбов механики, и это будет продолжаться более сотни лет. Лишь когда люди пресытятся все усложняющимися новинками, они обратят внимание вглубь истории, к началу создания автоматов. Я бы хотел спрятать аппарат Кемпелена лет на сто пятьдесят от глаз…». Письмо было признано подлинным. Суд принял удивительное решение. Все наследство распределили согласно тонкостям тогдашнего законодательства, а шахматный автомат отдали на хранение с условием, что он будет выставлен на публику только спустя сто пятьдесят лет. Что и было исполнено!
