Клуб любителей фантастики, 2004 - [26]

Так у них называли сухие грибы-дождевики, беззвучно пыхающие под ногами бурой пылью.

Изобретатель виновато улыбнулся.

— Ерунда, — сказал эксперт. — Мышь гору не родит, атом мир не разрушит. Давай клади на свои весы что-нибудь… да хоть вон витаминку! Ага, вот так. Теперь, говоришь, рычажок?

На шкале под рычажком было наспех нацарапано: «мин», «час», «сутк» и «год».

— Не густо, — сказал эксперт.

— По моим расчетам, скорость перемещения растет экспоненциально, — пояснил изобретатель. — Я не градуировал шкалу дальше, но если сдвинуть рычажок до упора, то перемещаемый объект провалится в прошлое лет на сто.

— Ладно, на первый раз и минуты хватит, — сказал эксперт. — Ну, раз, два, три…

Стерженек под его пальцем щелкнул и передвинулся на одно деление.

Внезапную смелость эксперта, человека в общем-то осмотрительного, обусловили три фактора. Во-первых, чужое сомнение, придавшее ему отваги. Во-вторых, неверие в то, что здесь, в Мухованске, можно сделать нечто фундаментальное. Ну а в-третьих, и это главное, окружающий мир представлялся ему столь прочным и незыблемым, что, казалось, ничто не могло его поколебать.

Нечеловек

21 сентября, орбита Плутона,

межзвездный шлюп

Согласно вековой давности каталогу, разумная жизнь имелась лишь на третьей от светила планете; но кто знает, как далеко она распространилась? Поэтому нечеловек первым делом поднял экранирующий парус, а затем выбросил в пространство зонды — искать техногенный след на границе этой захолустной звездной системы.

В его ремесле первейшая заповедь — осторожность. Нечего высовываться и спешить, коли крутишься между молотом и наковальней. Сплющит.

И те, и другие — сволочи.

Вторые, бывает, огрызаются, их еще можно понять. Но первые возмущали его, простого парня, до потрохов.

Невинность блюдут. Зовут его, нечеловека, вивисектором и ксенофобом. Презирают. Формально он вне их закона. Любой паршивый сторожевик — хоть имперский, хоть федерал — имеет право испарить его скорлупу без досмотра. Зато когда он проскальзывает в порт и трюмы полны энтелехии, то те, кто обвиняют его в геноциде, выстраиваются в очередь на квартал. По псевдоподиям и стебелькам тех, кто впереди, лезут — на всё готовые. Скажи он — и прямоходящие на брюхе поползут, а пресмыкающиеся — на задних лапках засеменят. Или позволят дварковать себя хоть влендишным способом. Только ему неинтересно. Главное, чтоб они бабки за товар отваливали. Скажет — три цены, значит — три цены. А с бабками он сам отыщет, кого дваркануть. Ему второй сорт не надо…

Нечеловек презрительно сплюнул. Слюна маслянисто блеснула на керамитовой палубе — концентрированная кислота, без гидратов, — так крепко его завело. Во Флоте на палубу плевать — грех, да только он сам себе Флот.

Контрабандист он. Пират-одиночка.

Зонды начали возвращаться каждый в свою ячейку: ноль, ноль, ноль… Пусто. Всё верно — отсталая раса. Зачатки цивилизации есть, но до конгломерации в галактическое сообщество далеко. Не пожалуются. Идеальная поляна для сбора урожая.

— Эй! — сказал нечеловек пустой стене.

На стене рубки тут же проступило изображение — разноцветные пятна изменчивых форм. Лингом, искусственный квазиразум, отозвался. Во время скучных, без погонь и перестрелок, полетов нечеловек развлекался тем, что подбирал себе визуальный облик, руководствуясь ведомыми ему одному эстетическими критериями.

— Смирно, — негромко скомандовал он.

Изображение на стене мгновенно приобрело вид черного квадрата.

— Слушай приказ, — сказал нечеловек. — На четверти световой подходишь к планете-три. Маскируешься за сателлитом. Анализируешь всё излучение неестественного происхождения. Использовать зонды разрешаю. Обобщаешь. Планируешь способы жатвы, сортируешь по убыванию оптимума. Потом разбудишь меня. Ясно?

— Так точно, — отчеканил Лингом.

— Вольно. Да, встреченные искусственные объекты или живых существ — уничтожать!

Всё. Теперь можно и на боковую.

Журнал испытаний

темпорального редуктора

21 сентября, Земля, Мухованск

— Ну?

Изобретатель и эксперт склонились над редуктором, на чашке которого желтела округлая таблетка. Эксперт держал палец на рычажке приводящем механизм в действие.

— Что — «ну»? — огрызнулся он.

— Начинай, раз уж решил, — сказал изобретатель. — Не томи. Ты уже целую минуту так держишь…

— Не одному тебе боязно, — сказал эксперт, легонько нажимая на стержень.

Тот щелкнул и передвинулся на одно деление.

Ничего не произошло.

— Барахлит прибор, — сказал эксперт с облегчением.

— Должен работать, — возразил изобретатель. — Я сто раз всё пересчитывал…

— Смотри сам, — сказал эксперт. — Как положили мы сюда два драже, так они и лежат. Вот. Ни на миллиметр не сдвинулись.

— Может, ты неправильно нажимаешь… там небольшой люфт… Дай, я сам попробую.

— Прошу, — сказал эксперт.

Он оторвался от стола, поерзал, поудобнее устраиваясь в кресле. Весь его вид говорил о неверии в успех эксперимента.

Изобретатель осторожно потрогал рычажок.

— Так и есть, люфт, — сказал он. — Надо сильнее нажимать. Вот так…

Рычажок щелкнул и передвинулся на одно деление.

Ничего.

— Ни-че-го, — раздельно произнес эксперт. — Я же говорил.

— Ч-черт! — ругнулся изобретатель. — Должно работать!