Клуб любителей фантастики, 1980–1983 - [44]
— Что это значит? Объясни, пожалуйста.
— Я так вижу. Он пронзительно-желтый. А Верочка бледно-голубая. Вместе получаете» что-то мутное грязноватое.
Гурий увидит в будущем гораздо больше, чем обычные люди. Но именно это видение и разлучит его с Любой. Ведь к сочувствующему, не к трезво расчетливому тянулась она душой.
И, подобно Маше, придет Гурий к своим учителям, умоляя сделать его обычным человеком. Но, увы, он обречен быть выдающимся. И придется ему написать правдивую книгу о переживаниях варитантов. Ведь он же когда-то мечтал стать журналистом. А такая книга нужна для поступающих в школу, они должны знать, на что идут.
Вот он и пишет:
«Та странная девочка появилась у нас в середине учебного года. Помню бледное пятно ее лица, возникшее на фоне крашенной суриком двери, жиденькие косы вокруг головы, настороженный взгляд. Классная руководительница подпирала ее сзади, как бы вдавливала в класс своей пышной грудью. Девочки вздернули носики — не соперница! Мальчики кисло поморщились — некрасивая! Кажется, я ничего не подумал. Или подумал что никакая, бескрасочная. Мне даже не захотелось сделать ее портрет. Ничего не было примечательного в ее внешности, да и странного не было…»
Так начнет Гурий, с прихода Маши в школу. Остальное я должен написать за него…
Или уже не должен? Может быть, читатели сами напрягут свою первую сигнальную систему и вообразят космический бильярд, школу талантов, Гурия, девушку Машу, девушку Любу… И даже голубенькую Верочку с ее пронзительно-желтым женихом.
А может быть, у кого-нибудь и третья сигнальная возникнет в голове. Тогда вы сами расскажете, как выглядит мир в ее цветисто-ароматном клубке.
Александр Казанцев
«Уважаемая редакция! В конце апреля — начале мая с. г. в нашем городе Свердловске состоялось вручение премии «Аэлита» — премии журнала «Уральский следопыт», а также Союза писателей РСФСР, первой, кстати, премии в СССР по фантастике. Ее обладателями стали А. Каэанцев и братья Стругацкие, Думаю, этот факт вам известен или вас заинтересует…»
Из письма студента Н. Белозерова, г. Свердловск.
Думается, небезынтересно будет узнать о новой премии и нашим читателям. В честности, старейший советский писатель-фантаст Александр Петрович КАЗАНЦЕВ был награжден в связи с юбилеем — в этом году ему исполнилось 75 пет.
Судьба открыла перед ним три дороги, и он с честью прошел по каждой из них: от инженере до директора института, от рядового до полковника, от шахматиста-любителя до известного мастера по композиции. А четвертый путь ему пришлось прокладывать самому, и он отлично справился с ролью первопроходца. Ведь именно по ЛУННОЙ ДОРОГЕ и АРКТИЧЕСКОМУ МОСТУ приходит теперь читатель на ПЫЛАЮЩИЙ ОСТРОВ фантастики. Мы от всей души поздравляем Александра Петровича и желаем ему творческого долголетия. Уверены, что к нам присоединятся все многочисленные поклонники научной фантастики в Советском Союзе.
Рассказ «Подвиг зрелости» Александр Петрович написал специально для нашего конкурса. Он считает его своим самым лучшим коротким произведением.
ПОДВИГ ЗРЕЛОСТИ
Бермудский треугольник молва окрестила Адовым кругом… в связи с так называемыми неопознанными летающими объектами и таинственными преданиями о космонавтах древности… За последние полтора столетия свыше сорока судов и более двадцати самолетов низвергли в этот «губительный круг» около тысячи человеческих жизней (тела погибших ни разу не были найдены). Дурная слава Бермудского треугольника уходит в прошлое… до тех самых лет, когда здесь побывал в 1492 году Христофор Колумб.
ЛОУРЕНС Д. КАШЕ. Бермудский треугольник
В таинственный мир бескрайних вод, в беспредельный простор разгула стихий, к землям, овеянным сказками и легендами, к островам, огражденным оскалом рифов, в мир неведомых сил, подстерегающих тех, кто появится здесь, упорно стремился дерзкий человек.
В лютый шторм на тридцатый день плавания Христофор Колумб, хмурясь и прихрамывая, вышел из адмиральской каюты, чтобы подняться на мостик. Трап проваливался под его ногами. Каравелла взлетала и падала, а ее движения повторяла в разрывах туч ущербная луна, похожая на прыгающий в небе смятый мяч. «Санта Мария» кренилась на сорок пять градусов. Волны прокатывались через тольду, нижний ярус между передней и задней судовыми надстройками, смывая за борт запасные блоки и канаты. Лишь прославленная остойчивость судна не давала ему перевернуться.
Колумб, упрямо расставив ноги в ботфортах, словно врос ими в палубу. Его преданный паж де Сельедо, хрупкий, но ловкий, стоял подле обожаемого адмирала, готовый выполнить любое его поручение. Неистовый ветер рвал с его головы нарядную шляпу с перьями, больно стягивал под подбородком шнурок и свирепо бросал в женственное лицо свинцовые брызги, слетавшие с пенных гребней.
А до начала шторма все в точности соответствовало дневнику настоящего плавания Христофора Колумба. Правда, моряки не испытали священного трепета при виде зеленых морских просторов, покрытых как бы речной травой с ползающими по стеблям ракообразными (водоросли саргассы, давшие имя Саргассова моря этой части Атлантики). Но зато потом жуткое чувство охватило добровольных спутников Колумба. Отчаянные смельчаки готовы были от безотчетного ужаса броситься за борт, но тот же парализующий страх сковал их движения. И они стояли с выпученными, вылезшими из орбит глазами и вздыбленными, словно наэлектризованными, волосами…
