Клуб для джентльменов - [9]

Быть моделью — совсем другое дело. Тебя уважают.

Если говоришь мужчине при знакомстве: я танцую в ночном клубе, его глаза загораются, словно он увидел свободное место для парковки. Он быстро воровато оглядывается — далеко ли жена и дети — и тянет: «Да-а?» Ты ему сказала всего лишь «Я танцую в ночном клубе», а он почему-то услышал «Я не прочь с тобой трахнуться».

А если представляешься моделью, мужские уши работают иначе.

Говоришь: «Я работаю моделью», а он слышит: «Смотреть смотри, но я тебе не по рылу — я обитательница других, лучших миров!»

Не спрашивайте меня, почему это так. Но это так.

Возможно, тут главную роль играет дистанция. Когда ты модель, ты от мужчины недостижимо далеко — на страницах журнала, на телеэкране, на подиуме. А в ночном клубе ты на расстоянии его протянутой лапы — лопочешь что-то про то, как приятно пахнет его лосьон после бритья, какой он лапусик-умнюсик-красавюсик…

Или, возможно, танцовщица в клубе дает мужчине то, что он хочет. Очень конкретно. А модель всего лишь подсказывает мужчине, чего он хочет. Так сказать, одна — дорожный указатель, а другая — более или менее доступная цель.

— Почему я хочу в модели? — повторила я. — Разве это не мечта всякой девушки?

— Об этом вольны мечтать только такие чудесные девушки, как ты, детка! — сказала Делла. То ли от своего имени, то ли от имени моего завтрашнего собеседника.

Через какое-то время мы распрощались-расцеловались. Делла пошутила насчет того, как много она в течение дня занудствовала.

Моя замечательная подруга ушла. Я вылила в раковину остаток вина из бокала, да и вечером к выпивке не прикасалась. И из клуба я свалила при первой же возможности — чтобы отоспаться перед кастингом. С утра сделала пятиминутный массаж лица, затем маникюр по укороченной программе — и накрасившись так проворно, что была в подземке на двадцать минут раньше необходимого.

Поглядывая сейчас на свое отражение в окне вагона, я нахваливаю себя: молодец, классная работа!

Благодаря черному облегающему топику смотрятся прекрасно и волосы (золотистые, конский хвост), и грудь (натуральная!). Черные укороченные штанцы и розовые туфли на в меру высоких каблуках. Туфлям соответствует розовая сумочка. Словом, всё тип-топ.

В одной руке у меня альбомчик с моими фотографиями, второй держусь за поручень.

Да, и ноготки у меня тоже розовые — под туфли и сумочку.

Мысленно я прохожусь по списку всего необходимого — сую пальцы в кармашек штанов и… и не нащупываю проездной билет.

Поскольку у меня всё схвачено, я не могла потерять его.

Я инспектирую другие карманы и сумочку.

Нигде нет.

У меня начинается истерика. Я же всё сто раз проверила и перепроверила!..

Терпеть не могу знаменитостей.

К примеру, эта штучка.

Опаздывает на три четверти часа, а я вынужден ждать ее в баре отеля. Бар — в оранжерее. И солнце лупит через стекло прямо мне в темечко.

Один разнесчастный вентилятор в колониальном стиле лениво гоняет раскаленный воздух.

Вечер в этом заведении влетает в три сотни, а им слабо установить нормальные кондиционеры!

Я хоть и без галстука, зато в пиджаке — плюс похмелье после вчерашнего алкогольного марафона, поэтому потею как в бане. Даже пиджак приходится застегнуть — по рубашке пошли пятна пота. От этого я, разумеется, потею еще больше.

И черт меня дернул заказать горячий кофе! Выпил бы водички со льдом — было б совсем другое дело. Но помахать рукой официанту, чтобы он притащил бутылку минералки, требует такого невозможного усилия, что я и не пробую. Сижу и охлаждаю себя призывами к хладнокровию.

Ее зовут Вегас (настоящее имя — Сэлли Томкинс, но она давно не откликается на него). Начинала в более или менее успешной женской группе, потом стала солисткой. Ее первый сольный альбом прошел на ура и раскупался отлично — благодаря хорошей рекламной раскрутке. Потом она вознеслась, задурила и перестала работать с прессой. Теперь у нее новый альбом «на подходе» (как я напишу в грядущей статье), и она решила дать парочку-другую интервью — только избранным, хорошим в ее понимании изданиям.

Воскресное приложение, где я подрабатываю, выбрало меня — возможно, потому что я хоть немного секу в музыке и имя Вегас мне хоть что-то говорит, а скорее, потому что основные авторы умотнули загорать во Францию — все умные люди сейчас нежатся на пляжах.

За беседу с Вегас я вряд ли заработаю Нобелевку, да и подобных интервью я взял миллион с прицепом. Зато материал для воскресного приложения — шаг прочь из мира «рецензюшек», над которыми потешался Крейг Купер, повелитель тостеров.

Великий шанс нельзя профукать.

Нужно оказаться на высоте.

Поэтому я поступил в точном соответствии с кодексом засранцев: накануне устроил себе пробег по питейным заведением и нажрался как последняя свинья.

Наконец она появляется. Разумеется, Вегас бесподобна: чудесный загар, одета как богиня и, даром что с улицы-печки, свежа, как только что испеченная булочка. При ней бульдожистая баба моего возраста — очевидно, ее пиарщица.

В приемном холле отеля маленький переполох. Женщина средних лет громко ахает — узнала Вегас. Это сигнал для остальных уставиться на певичку, чинно шествующую в сторону оранжереи.