Клоун-убийца - [91]

– Да.

На повторном допросе защиты Мотта спросил Раппапорта:

– Как вы считаете, надежду на гонорар в размере 20–25 тысяч долларов от округа Кук можно считать оторванностью от реальности?

– Разумеется, – пришлось ответить доктору.

Защита закончила. На следующем этапе процесса мы должны были постараться оспорить доводы защиты относительно безумия Гейси.

На представлении контрдоказательств защита обычно ограничена рамками своей версии, но поскольку адвокаты настаивали на давней невменяемости подсудимого, вызывая свидетелей из детства клиента, в своем опровержении мы тоже решили раскинуть сеть пошире. К своей контратаке мы привлекли людей, знавших Гейси в Айове, – тех, кто мог рассказать о его психическом состоянии на момент обвинения в гомосексуализме и убедить присяжных, что тогда обвиняемый не был сумасшедшим.

Первым нашим свидетелем в пятницу 29 февраля стал фигурант дела о гомосексуализме Дональд Вурхес, которому уже исполнилось 27 лет. Судья удовлетворил ходатайство стороны защиты и назначил проверку допустимости Дональда в качестве свидетеля. Безучастно глядя сквозь стекла огромных очков, Вурхес с трудом отвечал на вопросы. Он не сразу и временами не полностью понимал реплики Игана, признавшись, что говорил защите о своей неуверенности в роли свидетеля. Заметив его состояние, Боб сократил допрос до минимума. На перекрестном допросе Мотта стал расспрашивать молодого человека, наблюдается ли он у психиатра.

– Да, сэр, наблюдаюсь.

– И давно?

Молчание.

– Недавно?

Молчание.

– Хорошо, тогда мы…

– С того самого момента, как я узнал, что Гейси вышел из тюрьмы. Да, у меня были проблемы.

Мотта спросил, принимал ли сегодня Вурхес лекарства. Нет, ответил свидетель, только выпил стакан пива за завтраком.

На закрытом совещании в кулуарах я признал:

– Да, паренек тугодум. Ему тяжело говорить, но он понимает, что происходит, и способен давать показания.

Меня мучило нехорошее предчувствие, что вся наша работа с Вурхесом идет прахом. Парень признался нам в страхе перед Гейси и в том, как пережитое насилие повлияло на его дальнейшую жизнь, приведя в том числе к распаду брака. И теперь, увидев своего мучителя, который таращился на него всего в четырех метрах от свидетельской кафедры, Вурхес сломался. Я отчаянно пытался убедить судью, что показания свидетеля важны. Амирант потребовал провести психиатрическую экспертизу и выяснить, действительно ли свидетель достаточно вменяем, чтобы давать показания. Судья Гариппо отклонил ходатайство и разрешил нам попробовать еще раз, на этот раз в присутствии присяжных.

Иган расспрашивал Вурхеса о том, насколько хорошо тот знал Гейси, какую работу для него выполнял. Когда дело дошло до предложений о сексуальных экспериментах, Вурхес сказал только «он домогался меня» и больше не смог ничего вспомнить. Защита подала повторный протест, и Игану снова пришлось допрашивать свидетеля без присяжных. Бедняга отвечал мучительно долго, и наконец судья велел закругляться. На совещании мы обсуждали возможность перенести выступление Вурхеса, хотя надежд на улучшение его состояния было не много.

В присутствии присяжных Иган отпустил свидетеля, а позднее Гариппо аннулировал его выступление. Было обидно, что мы не смогли использовать Вурхеса, но даже само его появление дало присяжным понять, какое разрушительное воздействие оказывает Гейси на жизни людей.

В течение дня к трибуне вышло еще семь свидетелей из Ватерлоо. Рассел Шредер, уже 30-летний отец, рассказал, как Гейси нанял его избить Вурхеса, чтобы тот не обвинил начальника в содомии.

– Когда я сделал дело, – добавил Рассел, – я пошел к Гейси доложить, но он и слышать ничего не хотел.

– Он объяснил почему? – спросил я.

– Не хотел быть в этом замешан, – ответил Шредер.

– Вам нравится выдумывать всякие истории, так? – спросил Амирант на перекрестном допросе.

– Нет. Джон Гейси уговаривал меня соврать, чтобы его не впутали в это дело. Но потом мне дали хороший совет, и я решил рассказать правду.

Дальше выступали Ричард Вестфал и Эдвард Линч – подростки (а к моменту суда уже взрослые парни), знавшие Гейси в Ватерлоо. Вестфал поведал о схеме Гейси с бильярдом и минетом, а Линч рассказал о том, как Гейси напал на него с ножом, заковал в наручники и принялся душить. Эдвард описал чувства сбитого с толку подростка:

– Он мне показал два фильма, прежде чем напасть. А потом извинялся и утешал меня. Мне было шестнадцать, и я был очень наивным. Я ему поверил.

Друзей Гейси из Айовы мы также пригласили выступить. Реймонд Корнелл, сидевший вместе с Гейси (а на момент суда – омбудсмен в тюрьме Анамоса), рассказал, как Джон в качестве старшего повара обменивал сэндвичи и другую еду на жетоны в кино, сигары и другие товары с воли. Упомянул он и о тюремных привилегиях члена Молодежной торговой палаты, а еще поблагодарил Гейси за поддержку и помощь в борьбе с депрессией.

Также выступили Стив Поттингер и Кларенс Лэйн, товарищи Гейси по местному отделению Молодежной торговой палаты. Поттингер сообщил, что не заметил изменений в Джоне, когда тот вышел из тюрьмы, а Лэйн признал, что Гейси им манипулировал.