Клоун-убийца - [101]

Почему же подсудимый в итоге решил все прояснить? Он понимал, что найдет полиция. У него не было амнезии. Он знал, где находятся все тела, и даже нарисовал схему. – Но Билл тут же подчеркнул, что Гейси разыграл только ненужные карты: – Он сказал полиции лишь то, что она уже знала и готова была услышать, лишь то, что он сам хотел сказать, не более того.

Канкл признал, что Гейси мог вернуться в «Ниссон» не специально за Робом, но когда мальчик вышел на улицу, у преступника появился шанс. А он никогда не упускал подвернувшегося шанса, за исключением разве что тех моментов, когда багажник его машины уже был полон трупов, которые он собирался утопить в реке.

Билл детально описал расположение могил и порядок, в котором погибали жертвы. Затем, коснувшись темы Джекила и Хайда, напомнил присяжным, как главный герой романа наслаждался своим могуществом, как, принимая снадобье, превращался в Хайда и получал силу, сравнимую с божественной, – силу решать, кому жить, а кому умирать. Гейси искал ту же силу.

– Он мог истязать жертв до пограничного состояния между жизнью и смертью, обладая возможностью сродни божественной сохранить им жизнь.

Мы не просим вас проявить сочувствие, – сказал Канкл, подходя к доске, и начал снимать фотографии жертв одну за другой. – Что бы вы ни сделали, эти жизни уже не вернуть. – Подобравшись к кульминации своей речи, Билл возвысил голос, потрясая пачкой снимков: – Не нужно сочувствия! Мы ждем правосудия! Проявите столько же сочувствия и жалости, сколько проявил этот мужчина, когда забирал жизни этих мальчиков и сбрасывал их туда! – И Канкл швырнул стопку фотографий в зияющую пасть люка из подпола, выставленного в зале. По удивленным оханьям в зале мы поняли, что обвинению удалось донести до публики свои доводы.

Когда Канкл закончил свою речь призывом к присяжным сдержать клятву «совести народа штата Иллинойс», судья Гариппо закрыл зал, чтобы проинструктировать присяжных. Ему надо было убедиться, что в своих размышлениях они будут опираться на закон, а также прояснить практические вопросы от конституционных принципов до оформления документации. Судья объяснял, что такое степень доверия к свидетелю, необходимость доказательства вины, критерии невменяемости, девиантное сексуальное поведение, подписание вердиктов. Из-за большого количества выставленных улик присяжных перевели в соседний зал, куда перенесли и улики. Гариппо объявил перерыв, и двенадцать присяжных отправились размышлять. Вердикт по каждому из 35 обвинительных актов должен быть единогласным. Возможны всего три варианта: виновен, невиновен, невиновен по причине невменяемости. Когда мы возвращались в свои кабинеты в соседнем здании, нас обступили журналисты, но стороне обвинения нечего было сказать: от нас больше ничего не зависело. Мне казалось, что мы прекрасно представили дело, но присяжные – слишком непредсказуемая материя. Сейчас я просто испытывал облегчение, что все закончилось, и радовался возможности отдохнуть несколько дней, пока присяжные принимают решение. Днем мы отправились в бар, где всегда собирались участники процесса; после обеда туда можно попасть лишь через заднюю дверь. Бар был набит журналистами и публикой из зала суда; там же сидели и адвокаты Гейси. Юристы обеих сторон поздравляли друг друга с завершением дела – обычный ритуал. Я уже допивал первый стакан пива, когда бармен объявил:

– Присяжные вернулись.

Моя первая реакция: где мы ошиблись? Присяжные раздумывали менее двух часов – во всяком случае, среди них не нашлось желающих воздержаться. После всей нашей работы… Может, они купились на версию о невменяемости, как мы и боялись с самого начала, когда большинство говорило: «У этого парня явно крыша съехала».

Толпа в зале молчала, но в воздухе витало напряжение. Перед возвращением присяжных судья Гариппо предупредил притихший сектор зрителей, что любые внешние реакции могут помешать работе присяжных до такой степени, что придется собирать новую коллегию. Гейси, с виду бесстрастный, сидел со своими адвокатами. Наконец присяжные вернулись и заняли свои места.

– Господин председатель, – произнес Гариппо, – присяжные подписали 35 вердиктов?

– Да, – ответил Рональд Гивер.

– Пожалуйста, передайте их приставу, а тот отнесет секретарю. Каждый вердикт – приказ. Огласите их, пожалуйста.

Секретарь, встав справа от судьи лицом к переполненному залу, принялся зачитывать: «Мы, присяжные, считаем, что подсудимый, Джон Уэйн Гейси, виновен в убийстве Роберта Писта». Конец тревожному ожиданию. Мои коллеги за столом обвинения, не скрывая радости, пожимали друг другу руки. Слава богу, думал я.

«Мы, присяжные, считаем, что подсудимый, Джон Уэйн Гейси, виновен в совершении развратных действий по отношению к несовершеннолетнему Роберту Писту».

«Мы, присяжные, считаем, что подсудимый, Джон Уэйн Гейси, виновен в убийстве Джона Бутковича».

Секретарь зачитал и остальные 32 вердикта; одни жертвы были названы по имени, другие указаны лишь под номером дела в управлении шерифа округа Кук. Присяжные сочли Гейси виновным по всем искам.

Гариппо повернулся к председателю коллегии присяжных: