Клоун с Осенью в Сердце - [8]

Жизненный опыт должен быть как можно более обширным. Вы должны переменить десятки профессий, чтобы убедиться в своей полной непригодности для любой работы и службы… И тогда выход один — на арену!

Здоровье должно быть отменное, богатырское, жаботинское, так как в цирке вас подстерегает масса сюрпризов.

Вы будете дышать пылью, поднятой метлами униформистов.

На вашу голову будут падать с купола трапеции, блоки, гайки и другие предметы с плохо закрепленных воздушных аппаратов. За кулисами вас будут кусать собаки и медведи, готовящиеся к своему выходу, а поэтому очень чувствительные и нервные.

В цирковом буфете вас будут так кормить… лучше заранее наметить часы для посещения терапевта.

Семейное положение. Клоун обязательно должен быть женат. Тогда у него не будет несчастной любви и в его творчестве не будет темы «Смейся, паяц, над разбитой любовью», а это значит, ему уже обеспечена благожелательная критика.

Способность к творчеству клоуну иметь совершенно не обязательно, даже наоборот, клоун должен быть своим, простым (безо всяких «измов», склонностей и колебаний) парнем. Он должен часто повторять истины: «Цирк есть цирк!», «Мы не опера, мы цирк», «На руках стоишь — хлеб ешь» и т. д.

И лишь после этого клоун прослывет патриотом цирка и приобретет среди коллег много друзей.

Репертуар. Эта проблема несущественна и проста. Еще ни один клоун не имел собственного репертуара.

Относиться к прессе клоун должен сурово, гуманно, восторженно, угрюмо и богобоязненно. Журналисты это любят, особенно последнее. В глазах журналиста нормальный клоун должен выглядеть этаким тапиром (см. Брема, том А, стр. 73, с 4 строки сверху до 21 снизу, изд. С.-Петербург, 1911 г.), т. е. очень необыкновенным.

И тут наступает самый щепетильный момент: должны ли вы писать сами статьи, эссе и т. п.? Категорически отвечаю: «Нет», что означает «Да!» Поясняю, что вы не должны писать, вас должны записывать и редактировать.

Вы автор, но рядом с вашим именем скромно стоит: «Литературная запись такого-то…» И тогда вам открыта зеленая улица.

Через год появляется ваша первая книга. Вот, на мой взгляд, несколько примеров того, как можно назвать книгу о цирке: «37 лет вниз головой», если вы на ней стояли, или «Возьми меня в руки» — полет, «Всегда в твоих зубах», имеется в виду «зубник», ну и, конечно, если у вас есть основания: «Да, я клоун». Обязательно черные буквы на серебряном фоне… Как мой дорогой читатель понял, этот раздел моих советов наитруднейший. Зато вы сразу становитесь в один ряд с такими людьми, как В. Шекспир, Э. Хемингуэй, Л. Толстой и Е. Сазонов.

В заключение должен сказать, что если у молодого человека есть все эти необходимые качества, то — в счастливый путь!

Его жизнь будет безоблачной, без дурацких мук: что, почему и как?

У молодого клоуна не будет бессонных ночей и сердечных спазм перед премьерами.

И мы все будем ему только, это я говорю совершенно серьезно, только завидовать.

Бой

Я поднялся на помост и перескочил через канаты. Вскинул вверх голову навстречу грохочущему залу.

Через несколько минут гонг. Бой!

Белый квадрат ринга.

Три ряда канатов.

Стена.

Самая непроходимая, пока решится: победа или поражение. Четыре угла, но в них нет спасения. Ты уйдешь в угол, если выиграешь или проиграешь. А сейчас бой, там, на середине. Победа тоже там. Или поражение?

Надо доказать и принять бой, но в голове засел проклятый вопрос: да или нет? Люди создали много ловушек, огороженных разными канатами, непроходимыми стенами и рвами, где решается: победа или поражение.

Пусть так. Я всегда любил свет в центре ринга, самый яркий на свете, любил бой, вот и сейчас я встану из угла и брошусь в центр. Туда, где бой. Еще раз испытать себя и судьбу, и пусть трудно, безумно трудно сегодня выиграть, пусть будет бой и свет — это и есть самое главное, и это даже важнее победы. Я верю, что выиграю. Вот только потом будет трудно себе признаваться, что еще одной победой в жизни стало меньше. Гонг. Бой!

Победа

«Раз, два…» — отсчитывал судья секунды на ринге, поднося к лицу Олега растопыренные пальцы. Как удары сердца, стучала стрелка метронома на весь огромный зал, усиленная мощными микрофонами. Последние десять ударов, и твое сердце бойца будет остановлено бесстрастными судьями, а ему, сердцу, так хочется биться. И победить. Но сейчас его обнажили, и весь зал, притаившись, слушает: выживет или нет… четыре, пять…

Олег встал на колено, мир перестал кружиться, и можно было разглядеть в темноте за стеной света ряды зрителей, уходящих вверх.

…Семь, восемь… Но Олег уже был на ногах. Он получил право продолжать бой. Грозным рокотом отозвался разочарованный зал.

«Бокс!» — разрубая воздух ладонью, скомандовал судья и отскочил в сторону.

Он, Боб Таск, знал, что теперь они с Олегом во всем равны, по одному нокдауну, по одному выигранному раунду, и две минуты на двоих, чтобы выяснить, кто есть кто…

Оба они вышли в финал, оба измотали друг друга и сейчас во всем равны: в скорости, в силе, в техническом умении, равны перед древним и прекрасным искусством бокса, но потому это и искусство — наступает момент, когда одного умения и знаний мало. Нужна еще душевная убежденность в том, что ты отдал для победы все. И человеческая доброта, доброта с большой буквы, которая приносит уверенность солдату и тореадору, летчику и боксеру в своей правоте. Когда исчерпаны все силы в борьбе с равным — победить может только тот, кто идет в бой не ради денег, славы и карьеры, а ради самой радости боя, без которой он не может жить.