Клоун Иван Бултых - [31]

Она села.

— Есть вопросы к обвинителю? — спросил Мосалов.

Их не было.

— Тогда у меня вопрос. Скажите, пожалуйста, Марина Викторовна, а есть ли у Бултыха благодарности? Или только выговоры?

Она пожала плечами:

— Ну, как у каждого человека.

— Как у каждого человека, есть или, как у каждого человека, нет?

— Как у каждого человека — есть.

— Странно. У меня, например, их нет ни одной. И у вас тоже. А выговоры имеются.

Он предоставил слово Северьянцеву.

Напоминаю. Лицо пятое. Северьянцев Борис Павлович. Режиссер. Поставил несколько хороших спектаклей и номеров. Очень хочет всемирно прославиться и совсем не хочет с кем-либо ссориться. Вежлив… Член всех комиссий, заседаний, пленумов… С точки зрения всемирной справедливости… в суде — защитник.

Но прежде чем Северьянцев стал говорить, Кичалова снова попросила слово и сделала маленькое дополнение:

— Я попрошу вас не удивляться, что в президиуме нет Афанасия Сергеевича. Он не совсем здоров. И считает обидным для себя контакт с Бултыхом. Он целиком положился на чувство нашей справедливости. Абсолютно уверена, что мы сумеем правильно разобраться в этом непристойном деле. А для тех, кто интересуется, подготовлена специальная подборка из газетных заметок о деятельности Циркконцерта. И в перерыве можно с ней ознакомиться.

Все продумано. «Дело — непристойное». Он «целиком положился». А подборка все-таки подготовлена.

Стал говорить Северьянцев:

— Товарищи. Мы прослушали Марину Викторовну, и выяснилась такая картина. Что на свете живут два разных человека: Тихомиров Афанасий Сергеевич — хороший и Бултых Иван — плохой. Но дело не в этом. Не ради таких выводов мы собрались. Дело в том, что Бултых обвиняет Тихомирова в отсутствии чувства юмора и в том, что Тихомиров не пропускает хорошие тексты из-за боязни потерять кресло. Насчет первого разговаривать не приходится. Проверять, есть ли у Тихомирова чувство юмора, мы здесь не будем. И, более того, я не уверен, нужно ли оно руководителю. Может, ему проще привлечь хороших экспертов-рецензентов. А вот второй пункт проверяется и заслуживает внимания. И, если у Бултыха есть факты, наверное, их следует выслушать. Я с огромным уважением отношусь к Афанасию Сергеевичу. Но вдруг выяснится, что он действительно отклонил много хороших номеров. И зачеркнул какие-то темы. Тогда мы должны принять какие-то меры, чтобы это не повторялось. В дальнейшем.

— А если фактов нет, — встала Кичалова, — мы тоже должны принять меры, чтобы это не повторялось. В дальнейшем.

— Безусловно. Это уже деловой подход. А то, что Тихомиров — хороший человек, а Бултых — плохой, в данном случае значения не имеет.

— Может быть. Только все равно это странно, — вмешалась опять Марина Викторовна. — Один человек оскорбил другого, почти что ударил — назвал перестраховщиком. А мы, вместо того чтобы одернуть его, поставить на место, начинаем рассуждать, а вдруг он прав? А вдруг он правильно оскорбил?

— Но он же не назвал его дураком! — взорвался Мосалов. — Он говорил о профессиональной непригодности!

Пауза. Мосалов успокоился:

— Может, он не прав. Но он же не личные счеты сводит.

— Хорош у нас председатель! — съязвила Кичалова. — Объективный!

— Не надо передергивать, Марина Викторовна. Факты давайте.

— Хорошо. Только прежде, чем вашего Бултыха слушать, давайте с другими поговорим. С эстрадными авторами. Они лучше знают, как Тихомиров к ним относится.

— Что значит «вашего Бултыха»?

— Вы же его защищаете!

— Я справедливость защищаю. Вы все в эмоциональный ряд переводите — кто хороший, а кто плохой. А мне на это наплевать. И самый лучший может быть виноватым.

Он это довольно зло все сказал, и Кичалова замолкла. Дальше стали выступать авторы — Дядьев, Ред и Калошин.

Прекрасный портрет отца и благодетеля нарисовали они. Лучше Афанасия Сергеевича на свете никого нет и никогда не было. И вряд ли когда-нибудь еще появится такой человек. И темы он подсказывает, и ходы, и приемы предлагает. Ночью и днем готов сидеть над репертуаром с детьми-писателями. И зашаталось мое дело, западало. И загрустили мои сторонники. А сторонники Афанасия Сергеевича обрадовались.

Дошло дело до Носача Сергея Николаевича. Автора, которого я пригласил. Мосалов спрашивает:

— Какие у вас отношения с Тихомировым?

— Обыкновенные. Я пишу, он приобретает.

— Для кого?

— Для актеров разных. Куплетистов.

— Есть у вас к нему претензии?

— Какие?

— Бывает так, что он что-то не пропускает?

— Бывает. Очень часто.

— Можете привести пример?

— Могу. Сколько хочешь.

Он стал исполнять куплеты и частушки. В другой аудитории это было бы дико. Но здесь собрались профессионалы, и все звучало вполне нормально. Так же, как у нас в цехе разбор причин сгорания потенциометров.

— Вот куплеты для Дальнего Востока:

Я хотел от вас, не скрою,

Привезти ведро с икрою.

А у вас самих на рынке

Рубль стоят две икринки.

Тихомиров сказал тогда, что не стоит привлекать к этому внимания. Количество икры все равно не возрастет, а людей это раздражает. Или вот, он тоже не пропустил:

Один вопрос я, помню, много лет вынашивал:

Куда девались раки, щуки, караси?

Об этом нашу рыбную промышленность не спрашивай,