Клинок убийцы - [8]

— Не стоило тебе предавать меня, Гатак! — прорычал громадный воин. Его меч лязгнул об пол в то время, как левая рука схватила бандита за горло. Мощные пальцы сжимались все плотнее, а мышцы на руке вздулись почти до толщины голени обычного человека. Лицо перса стало лиловым, под кожей вздулись вены, а глаза чудовищно выпучились. Затем раздался отвратительный, скрежещущий хруст позвонков.

Презрительно отшвырнув труп бандита, Убийца повернулся к Симону, который мог только гадать, что его ждет. Никогда прежде ему не доводилось встречать такого бойца! На него напали восемь или девять бандитов, и он перебил их всех. Да, его грудь теперь вздымалась от невероятного напряжения, и часть крови была его собственной, сочившейся из нескольких порезов на руках и лице. Это, по крайней мере, значило, что он смертен. И все же Симон понимал, что у него не было шанса победить Убийцу, если тот нападет.

Громадный воин приблизился, и Симон замер в боевой стойке, кинжал наготове. Он внутренне содрогнулся, встретившись глазами с взглядом, в котором все еще тлела невероятная ярость. Массивная фигура замерла в нескольких футах и несколько мгновений залитые кровью бойцы изучали друг друга в молчании.

Убийца ухмыльнулся и протянул левую руку.

— Да убери уже свой ножичек. Ты не думаешь, что должен пожать руку человеку, который только что спас твою шкуру?

* * *

Спустя час, ополоснувшись водой, запасенной старым колдуном, и перебинтовав несколько незначительных ран, они сидели в верхней комнате, угощаясь его едой и вином. Сам хозяин лежал в темном углу, из его тощей груди торчал меч, по всей видимости, принадлежавший одному из двух бандитов, чьи странно обожженные трупы валялись здесь же.

— Старый дурак все-таки показал себя напоследок, — проворчал Убийца, не прекращая жевать. — Видимо, ему была известна парочка трюков.

— Кшастра заверял меня, что от тебя происходит вся ненависть и насилие на земле, — заметил Симон.

— Что за бред! — отмахнулся Убийца и издал неприличный звук. — Люди отлично справляются с ненавистью и насилием и без меня.

— Еще он сказал, что если только один способ оживить тебя, но не сказал, какой. Как же это вышло?

— Все благодаря тебе, приятель, — громадный воин поднял над головой меч, лезвие которого теперь было начищено до прежнего блеска. — Когда ты использовал этого красавца чтобы срезать голову тому подонку, я тут же очнулся! Схватил его меч и кинжал и поднялся наверх как раз вовремя, чтобы спасти твою шкуру.

— Понятно. Кровь, — Симон мрачно кивнул. — Но как ты выжил в тумане в яме?

— Так же как ты. Задержал дыхание.

Симон отхлебнул еще вина. Несмотря на непринужденную и даже несколько шутливую манеру рыжеволосого воина, он не чувствовал себя спокойно в его компании. Тлеющая ярость в его взгляде никогда не угасала до конца и могла вспыхнуть с новой силой в любой момент. Внезапно Симон осознал значение этого взгляда: это и был Знак, благодаря которому люди узнавали и боялись Убийцу.

— Твой меч, — заметил Симон, — выглядит древним, но сделан из превосходной стали.

— Я сам его выковал, — кивнул воин. — Когда-то люди забыли, как обрабатывать железо и создавать сталь. Но я помнил и со временем стал знатоком в этом деле, — он провел рукой по клинку почти с нежностью, вглядываясь в его зеркальную поверхность, как будто она хранила его темные воспоминания. — Он со мной уже очень давно.

Беспокойство Симона усилилось. Он поднялся, допил вино, затем затянул на талии персидский пояс с оружием, накинул плащ и взял в руки подготовленный сверток с провизией.

— Нам лучше уйти отсюда. Стервятник колдуна по всей видимости сбежал и сейчас наверняка несет весть о том, что здесь произошло, его братьям по ордену.

Убийца кивнул и поднялся.

— Похоже, ты тоже знаешь кое-что о колдовстве.

Они вышли из комнаты, неся собранные вещи и провизию, и вскоре оказались у выхода из каменного разлома. Ночной воздух был холодным, но ветер стих, на небе проступили звезды, а из-за отдаленной покрытой снегом горы всходила почти полная луна. Тут и там на склоне среди сухой травы паслись оставшиеся без седоков лошади. Потратив всего несколько минут, каждый сумел поймать себе ездовое животное.

— Я отправляюсь на запад, — сказал Симон, — в долины Шумера, а оттуда — в Рим. Присоединишься ли ты ко мне?

— Нет, — Убийца посмотрел на отдаленные горы. — Я поеду на восток. Хочу навестить нескольких членов ордена Верховных Хранителей.

— Понимаю. Ты тоже ищешь отмщения.

Они остановились, глядя друг на друга с новым пониманием.

— Полагаю, что на тебе лежит часть того де проклятия, что движет мной, — сказал громадный воин, — и я вижу часть той же ненависти в твоем взгляде… Ну что же, удачи, Симон из Гиттона, Пусть всех твоих врагов встретят ужас и смерть! И, может быть, однажды один из нас сумеет отыскать богов, что прокляли нас, и покончить с ними.

Они вновь крепко пожали друг другу руки.

— Удачи и тебе, Убийца. Но прежде, чем мы разойдемся, скажи мне свое имя.

Воитель резко рассмеялся.

— Ты уже знаешь его, Симон. Но если ты хочешь, чтобы я произнес его…

Имя прозвучало в ночном воздухе резко, как скрежет стали по камню, и вновь Симон мрачно кивнул. Действительно, он уже знал его.