Клинки - [21]

Тарус мрачно вздохнул и похлопал его по плечу:

– Крепись, хлопче! Это только начало…

«Успокоил, нечего сказать, – подумал Боромир. – Что ждет-то нас впереди?»

Темнело.

Костер весело пылал, раздвигая темень, путники, рассевшись вокруг, слушали Таруса-чародея.

– Давным-давно были на свете семь волшебных рубинов. Тот, кто владел ими, получал огромную силу и власть. Далеко не всякий мог совладать с этой силой, говорят, рубины извели-сгубили не одного хозяина. Сила их – темная, сказывают – нечистью данная, но никто из обладателей никогда открыто с нечистью не якшался. Сколько лет рубины служили Тьме – никому неведомо. Покуда кто-то не разделил их. Три схоронили в ларце, а четыре пустил по белу свету. По отдельности рубины большой силы не имели, и мало кто знал, что они на самом деле волшебные. Хитрость состояла в том, что сперва нужно было собрать потерявшиеся в разных землях четыре рубина, потом с их помощью прочесть карту и, наконец, добраться до ларчика с оставшимися тремя каменьями. Да ларчик тоже непрост – отпирается ключом и доселе никто ничего не знал о нем, – Тарус ненадолго умолк. – Я не знал ни где он, ни что он, ключ этот тайный, пока старик не надел Яру на палец вон тот перстень.

Все обернулись к юноше, непроизвольно поглаживающему перстень, старый и темный. Первый испуг оттого, что он прирос к пальцу, у Яра уже прошел, но смутное беспокойство все не покидало его.

Костер сухо потрескивал, плевался искрами, путники жались к нему, светлому и доброму, веря, что огонь защитит их, слабых, от любых ночных страхов.

– Мы возьмем клад? – спросил Боромир глухо. Тарус ответил не сразу, поразмыслил немного.

– Да. Затем, чтобы силу рубинов не обернули против нас.

Тарус-чародей надеялся на лучшее. Предание ни слова не говорило не только о ключе, но и о кинжалах, сливающихся в меч. Но ничем иным кинжалы быть не могли – Тарус внимательно осматривал клинки и убедился, что не два рубина красовались на гарде каждого, а лишь один, пронзивший сталь насквозь, так, что наружу выступали две стороны.

Клад схоронили совсем недалеко от них, если завтра с утра выйти и забрать немного на восток, до полудня можно поспеть к месту.

Ночь прошла спокойно, если не считать шумной возни в кустах да частого злобного воя, слишком далекого, чтобы обращать на него внимание.

Едва взошло солнце, пустились в дорогу и к полудню действительно вышли к большому глубокому оврагу, где карта обещала клад. На дне щетинились колючками буйные заросли чертополоха. Тарус криво усмехнулся – чертополох боле нигде не рос, видать, заговоренное это место, нечисть пугать.

Глиняные склоны круто, почти отвесно обрывались вниз и пришлось поискать место для спуска. Да и там ничего не оставалось, как сигать с высоты в три человеческих роста.

Первым прыгнул Боромир, с размаху врубился в плотные колючие заросли, шипя и вполголоса ругаясь. Пока спутники присоединились к нему, Непоседа схватился за меч и успел выкосить небольшую полянку.

Медленно двинулись вперед, расчищая дорогу. Солнце висело прямо над головами и заливало овраг резким безжалостным светом. Скоро нашелся и вход в пещеру – две гранитные глыбы, вросшие в одну из стен, да узкая щель между ними. Чертополох у входа разросся особенно буйно, выше людей. Когда его выкорчевали, взорам открылся темный лаз куда-то под землю; на камне у входа виднелся искусный барельеф: черт, полуприсев и чуть склонив рогатую голову набок, сжимал в руке длинный, несомненно рубиновый меч. С кем он дрался, можно было лишь догадываться.

В кривой трещине у входа неровно торчал старый полуобуглившийся факел и некоторое время потратили, зажигая его.

Наконец огонек заплясал на смолистом дереве. Боромир кивком подозвал Яра, Вишену, обнажил меч и собрался первым войти в пещеру, но его задержал Тарус, сжимающий в опущенной руке факел.

– Стой, Боромир! Первым – огонь!

Непоседа пропустил его и чародей медленно скрылся в расщелине. За ним след в след ступал Боромир. Вишена подтолкнул Яра, чтобы не шел последним, тоже обнажил меч, и ушел вглубь.

Впереди пылал факел, но даже в его свете ясно виднелись горящие зеленые точки волшебных изумрудов.

Ход змеился в каменной толще, узкий и длинный. Наверху, в овраге, камня никто не видел, только глину, здесь же они попали в настоящее гранитное царство.

Наконец ход втек в небольшую овальную пещеру. На стенах Тарус приметил несколько факелов и немедля зажег их; сразу стало светлее.

В центре пещеры, на длинных тускло-серебристых цепях свешивалась с потолка массивная гранитная плита, отполированная до блеска; на ней стоял небольшой плоский ларчик, вырезанный из крупного синеватого самоцвета. Маленький и неприметный, он терялся на гладкой и обширной поверхности плиты.

А рядом, на полу, в драных полуистлевших одеждах, скорчились четыре человеческих скелета и один чужой, жуткий, незнакомый. Что это было за существо, не смог определить даже всезнайка-Тарус.

Изумруды мечей продолжали беззвучную песнь зеленых искр и горели теперь еще ярче, чем у входа.

Яр храбро потянулся к ларцу, но Тарус мгновенно поймал его за шиворот.

– Куда? К ним хочешь? – указал он на скелеты. Яра передернуло.