«Забавно слышать такое от тебя, Шод. Уж кто из нас тугодум, так это ты», — вертелось у Вейзо на языке, но он сдержался и неопределённо пожал плечами.
— Надо подумать, — он почесал бритую ниже кос на затылке шею.
Наступало время решительных действий, тянуть дольше было нельзя.
«Нечего тут думать — сделаю всё этой ночью», — наконец, решился он.
— Мы спать, Лесоруб, — Коготь, Подкова и Танцор поднялись из-за стола.
— Наврал я тебе, Шод, — не один я, — тихо сказал Вейзо, когда эти трое ушли. Его вкрадчивый голос стал похож на скрип кожаного доспеха. — Двое ещё со мной: Экзор Коготь и Чаач Сухая рука.
— У вас здесь дела?
— Нет, дела закончились.
— Я их не знаю, откуда они? Кто, что? Расскажи, — Лесоруб испытующе посмотрел ему в глаза.
— Наши, ногиольские: Коготь из Лесных братьев, из Верети; Чаач…
— …из Лидара?
— …Чаач из Лидара, — подтвердил он. — Где нуйарца на Ногиоле искать, если не в Лидаре.
— У него что-то с рукой?
— Всё в порядке у него с рукой. Даже не знаю, откуда такое прозвище.
— Давно я в Верети не был, — вздохнул вартарец, — не знаешь, как там Арай Веат поживает?
— Хорошо поживает, чего этому старому козлу сделается.
— В общем, так, Ктырь, — я своё слово сказал, эти двое лишними не будут. Тебе решать.
Онталар помолчал с минуту, изображая сомнения и напряжённую работу мозга.
— Хорошо, Шод, я и мои ребята с тобой. Посмотрим, что за дело ты предлагаешь.
— Вот и отличненько, — ударил кулаком в ладонь Шод. — Вспрыснем? — он махнул рукой, подзывая разносчика, сделал заказ жестом. — Ты где остановился?
— В «Лисе и Ягнёнке», — не моргнув глазом, соврал Вейзо и пояснил: — Сюда к лекарю приходил, да вот засиделся.
— Надеюсь, ничего серьёзного.
Вейзо тряхнул головой и отшутился:
— Так, пыльца. Деваха одна поцарапала.
— Познакомь.
— Запросто.
— Нас здесь всегда найдёшь, — в голосе Лесоруба послышались властные нотки…
«Вона как ты запел?» — подивился Вейзо, тщетно пытаясь выдоить хоть каплю «кислюка» из опустевшего бутыля.
— Где ж моя бусса плутает? Хорбутова дыра! — нетерпеливо рявкнул Лесоруб. — Второй этаж, две последние комнаты по коридору, у окна. Моя — правая, я там один, остальные — в левой. Да где же он? — Лесоруб вскочил. — Сейчас я этому «торопыге» мозги-то вправлю. Посиди-ка пока, посмотрю, где моя бусса заблудилась.
Времени терять Вейзо не собирался, мгновенно отыскал глазами знакомую жрицу любви, что скучала в одиночестве, и, соскочив с табурета, ястребом метнулся к стойке.
— Лаппа, золотко, молчи и слушай, — он вложил в её ладонь три монеты, — это тебе. Сделаешь всё, как я скажу, получишь ещё столько же, — он сжал её пальцы. — С клиента возьмёшь, сколько сама знаешь.
— Ага, — согласилась расфуфыренная девица, глупо подведёнными таупом глазами моргая, — чего делать-то, Вейз, миленький?
— Тоже, что и всегда, — падать на спину и считать звёзды. Сейчас придёт мой дружок, Лесорубом кличут, так ты его это, под любым предлогом тащи в «Лиса» и ублажай до утра. Смотри, если до петухов я его здесь увижу — голову отверну. Тебе, тебе, — подтвердил он, ткнув в пышную грудь указательным пальцем.
— Так осталось-то всего ничего до петухов.
— Можешь попридержать, если понравится. И смотри, тихо мне — чтобы ни полслова. Давай работай, — он сглотнул слюну и, наградив прелестницу смачным шлепком пониже спины, за стол свой вернулся…
— Лаппа я, — обаятельно улыбнулась девица.
— Лесоруб, — насколько мог галантно, представился вартарец. — Повеселимся?
— С таким кавалером — да не повеселиться!
— Я Шод.
— Шод? — изумилась девушка.
— Шод Лас-Орубб, — подмигнул ей вартарец.
— Какая прелесть, — прыснула она, — Лаппа Лапушка и Шод Лесоруб, как это романтично.
— Что есть, то есть. В этом мы схожи, детка, — он поскрёб небритый подбородок и сменил тон: — Что сиита пить будет? Иди, Ктырь, — махнул он всё ещё стоящему у стола онталару, — иди. Завтра поговорим.
— Как скажешь, Лесоруб, как скажешь.
*Хошер — хищное животное из породы кошачьих, размером ближе к медведю. Кожа хошера, волосы, а также чешуя, покрывающая грудь, лапы и хвост, славятся своей прочностью. Некоторые северные народы научились приручать хошеров и использовать в качестве верховых и боевых животных.
* * *
Вейзо прильнул лбом к холодному стеклу окна. «Спят, как хорьки. Къяльсо, мать их». Он просунул нож в щель, пытаясь зацепить крючок, но неожиданно створки раскрылись сами, легко и бесшумно. Он ждал скрипа, но, хвала Великим, петли смолчали. С осторожностью мышкующего лиса Вейзо потянул правую створку на себя. Отведя её до упора, он уже было собрался протиснуться внутрь, но та под напором ветра угрожающе закачалась.
Вейзо мысленно выругался, шаря по карманам в поисках бечёвы.
Ничего, способного заменить верёвку, не было.
Всего мгновение понадобилось ему, чтобы принять решение, — отработанным до автоматизма движением он извлёк из прошивки ворота стальную нитку удавки. Крепко стянув между собой ручку-кольцо и перекладину приставной лестницы, оглянулся по сторонам и ловко перевалил через подоконник.
Запустив руки крест-накрест под плащ, Вейзо, не издав ни малейшего звука, выдернул шесть (хитро? меж собой по три сцепленных) хищно сверкнувших в свете Оллата ножей, зажатых меж пальцев.
