Клинки Демона - [28]

Шрифт
Интервал

Стью Вермонт находился в гостиной, когда Кастел вошел в незакрытую дверь. — Вы кто такой? — банкир даже подскочил с кресла. — Он со мной, мистер Вермонт. Это консультант, детектив Кастел, — Агент Лесли вошел вслед за Риком. Нервничая, свидетель сел обратно в кресло. Своим рукам он не мог найти места на подлокотниках.

— Детектив утверждает, что был еще один крик в квартире напротив, о котором вы не сказали, — Лесли решил повести беседу сам, — мы пришли убедиться, так ли это? Прежде чем отвести взгляд, глаза Вермонта расширились от ужаса, а руки стали дрожать еще сильнее. Агент видел это так же отчетливо, как и Рик. — Мистер Вермонт, повторю еще раз: раздался ли второй крик из квартиры мисс Ричи, или нет? — Это был не крик, а вой, — запинаясь и постоянно подбирая слова, наконец выговорил свидетель. Его теперь уже всего трясло, — не человеческий. Такое сравнить даже не с чем. Он вибрировал по всей грудной клетке, парализуя биение сердца. Я так и остался сидеть в кресле после звонка. — Вы поет, или банкир, мистер Вермонт? — скептически поинтересовался агент Лесли. Он не поверил ни единому слову. В отличие от детектива. Рик смотрел на перепуганного банкира, а в ушах возникал тот же вопль.

— Есть какие-то догадки, кто мог это сделать? — некоторое время спустя, оказавшись в комнате Стейси, задал вопрос Лесли. — Полагаю, у вас есть некоторые догадки, — осторожно начал Рик, — я расскажу лишь то, что сам увидел. Прежде чем начать рассказ, Кастел закрыл глаза, успокаивая бешено колотящееся сердце, — Убийца вошел через окно. В фойе, если верить консьержу, между тремя и четырьмя часами никто не входил, и накануне не заселялись. Он встретил жертву у зеркала, рядом с окном. После чего, перебросил Ричи на кровать и там уже начал ее потрошить, — голос дрогнул на последнем слове.

Агент выслушал теорию детектива, не перебивая. После того, как он закончил, Лесли начал свое предположение, — Первое: жертва живет на пятом этаже, а квартира не оборудована балконом, поэтому через окно он зайти никак не мог. Второе: ваша теория не объясняет второго крика, возникшего в номере, хотя вы утверждали, удивив всех нас, что второй крик был. Объяснитесь, детектив Кастел. Рик уже жалел, что его потянуло рассказать про вопль. — Я не упомянул об этом лишь потому, что в крике не было ни единого смысла. То есть, убийца психопат, он мог ужаснуться содеянного, придя в себя. Возможно, во время убийств, у него происходит помутнение рассудка.

Агент Лесли долго смотрел на Кастела, пытаясь определить, говорит ли он правду. Рик стоически выдерживал взгляд. Не хотелось рассказывать агентам, что ему сниться, и что с ним происходит. Наконец, зазвонил телефон, разряжая обстановку. Лесли извинился, подымая трубку.

Рик вновь посмотрел на, полные ужаса, глаза девушки, а в голове звучали мольбы о помощи. — Детектив Кастел! — по голосу было слышно, что его зовут не первый раз, — спасибо за консультацию. Дальше мы сами. — Но вы не сказали о вашей версии, и что за улики вам удалось раздобыть? — а это уже вне вашей компетенции, — в голосе ощущалось, какое удовольствие доставляет агенту Лесли говорить подобную фразу. Коротко пожав плечами, детектив молча покинул номер.

На душе скребли кошки. Не сказать, что он был слишком близок со Стейси, но недавняя ночь пробудила уснувшие много лет назад чувства. Паршиво как-то. Он шел по улице, никого не замечая. Добравшись до машины, он долго не заводил мотор. Просто сидел, опустив голову. Такое случалось, когда Рик интенсивно о чем-то думал.

Многие желали смерти Стейси. Некоторые даже говорили это вслух. Однако, говорить об убийстве и совершить его — не одно и то же. Рик знал коллег репортеров. Никто не способен на убийство. Повернув ключ зажигания, Кастел отправился в участок. Солнце уже несколько часов как стояло в зените, но серые тучи заслонили собой небосклон. Синоптики обещали вечером дождь.


В участке он встретил Джона, и оба закрылись в кабинете. — Подражатель убил Стейси. — ФБР известно что-нибудь? — по вопросу Рик понял, что Джон имеет в виду не улики. — Нет, я ничего им не говорил. Видения пришли уже на месте преступления. Джон, этот маньяк психопат. Я слышал, как он издает нечеловеческий вопль, от которого волосы становятся дыбом. — Вопль? — Да, — Рик немного подумал, как объяснить, — мне показалось, что он жалеет о содеянном. Будто не хотел убивать Стейси. — Чушь какая-то. — Джон, мои видения тоже чушь. Уоку пришлось согласиться.

За всю рабочую карьеру, он не встречал ничего подобного. Да, Рик считался отличным следователем, которого еще поискать нужно, поэтому ему приходилось верить во все эти бредни про предсказания и видения.

— Что будем делать? — Джон решил нарушить молчание первым. — Если мы не можем выследить убийцу, то почему бы не следить за ФБР? — с этими словами Рик, одевая пальто, пригласил напарника присоединиться. Джон Уок также хотел раскрыть убийство, поэтому они вышли из участка вместе.

— Хорошо, что они еще здесь, а то неизвестно, где бы мы еще их искали, — детективы сидели в машине, наблюдая, как агенты ФБР продолжают осматривать округу вокруг дома Стейси, — Эти ребята собирают улики тщательно.


Рекомендуем почитать
Властители земли

Рассказы повествуют о жизни рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. Герои болгарского писателя восстают против всяческой лжи и несправедливости, ратуют за нравственную чистоту и прочность устоев социалистического общества.


Вот роза...

Школьники отправляются на летнюю отработку, так это называлось в конце 70-х, начале 80-х, о ужас, уже прошлого века. Но вместо картошки, прополки и прочих сельских радостей попадают на розовые плантации, сбор цветков, которые станут розовым маслом. В этом антураже и происходит, такое, для каждого поколения неизбежное — первый поцелуй, танцы, влюбленности. Такое, казалось бы, одинаковое для всех, но все же всякий раз и для каждого в чем-то уникальное.


Прогулка

Кира живет одна, в небольшом южном городе, и спокойная жизнь, в которой — регулярные звонки взрослой дочери, забота о двух котах, и главное — неспешные ежедневные одинокие прогулки, совершенно ее устраивает. Но именно плавное течение новой жизни, с ее неторопливой свободой, которая позволяет Кире пристальнее вглядываться в окружающее, замечая все больше мелких подробностей, вдруг начинает менять все вокруг, возвращая и материализуя давным-давно забытое прошлое. Вернее, один его ужасный период, страшные вещи, что случились с маленькой Кирой в ее шестнадцать лет.


Красный атлас

Рукодельня-эпистолярня. Самоплагиат опять, сорри…


Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Дзига

Маленький роман о черном коте.