Клиника неврозов - [2]

Когда галлюциногены стали подходить к концу, он начал подумывать, не повернуть ли ему на ближайшую звезду, избрав жизнь яркую, но короткую, как его заметил патрульный спутник. Первая же женщина — довольно симпатичная по обычным меркам, вызвала у Степана реакцию отвращения вплоть до рвоты, вторая — приступ буйства, третья — попытку суицида. В клинике его немного привели в чувство, уговорили не налагать на себя руки и теперь пытались внушить мысль о человеческом несовершенстве в целом.

— И как это выглядит? — поинтересовался Григорий про релаксацию.

— Обыкновенно, — пожал плечами Степан. — Видел кабинки на втором ярусе? Заходишь туда, ложишься, тебя закрывают — одна голова торчит, потом внутри вылезает такая субстанция вроде желе и начинает тебя того… релаксировать. Сексуально.

— М-да? — Гриша потер полотенцем голову. — А… хм. Как ты думаешь, при каком диагнозе нельзя проводить эту релаксацию?

— Мало ли. При клаустрофобии, например.

— Это неинтересно, — Гриша бросил полотенце в отстойник и нажал рычаг.

— А что тогда интересно?

— Пожрать, например, интересно.

— Не вопрос, — Степан покосился на каталог. Очередная девица повела плечиком и состроила глазки. «Корова», — сказал ей Степан и захлопнул журнал. На сегодня встречу с прекрасным можно считать завершенной.

Три недели назад Гришу вызвали к лечащему психотерапевту. В кабинете, помимо врача, находился еще какой-то тип в мятых брюках и пиджаке канареечного цвета, похожий на выжатый лимон. Перед типом лежала груда карт, одну из них он просматривал, делая пометки в блокноте.

Лечащий психотерапевт положил перед Гришей карточку с большой черной кляксой.

— Что Вы видите на этой картинке?

— Таракана, раздавленного тапком.

— А на этой?

— Таракан выглядывает из-за шкафа.

— А на этой?

Гриша задумался, прикинул. Пять или шесть? Скорее, пять.

— Пять тараканов собрались вокруг крошки хлеба.

Лимонный тип оторвал голову от карты и поднял брови.

— Ну, почему тараканы? Где здесь тараканы, — лечащий психотерапевт начал терять профессиональное терпение.

— Да вот же! Усики, лапки. Вот брюшко.

— Поразительно! А Ваш сосед в этой картинке увидел силуэт девушки, сидящей на камне на берегу ручья.

— Да он поэт, оказывается, — порадовался за соседа Гриша.

— Ну хорошо. А что изображено на этой картинке?

Психотерапевт положил на стол карточку с идеальным черным кругом.

— Это таракан нагадил. Вид под микроскопом. Я не понимаю, почему вы все время подсовываете мне эту гадость? — возмутился Гриша. — Знаете же, что я не терплю тараканов. И вообще, сколько можно меня здесь держать? Лечение все равно не помогает, кошмары не прекращаются. Я хочу домой, в конце концов!

Лимонный отложил карточку и подался вперед.

— Вас нельзя выпускать. Вы, уважаемый Григорий, социально опасный тип. Напомнить, как Вы учинили газовую атаку в многоквартирном доме? Как распылили дихлофос в системе вентиляции? Многие домашние животные не выжили, канарейки так все погибли. А зачем Вам понадобилось заливать квартиру соседа керосином? Пожар мог возникнуть в любой момент. Не стыдно вам, пожарному инспектору?!

— Да у него был рассадник тараканов! — заорал Григорий. За керосин ему и вправду было неловко. — Просто кормушка для этих тварей! А насекомых надо выводить во всем доме, это азбука санитарии.

— Ладно, ладно, успокойтесь. Я Вас только об одном попрошу: нарисуйте мне таракана. Вы ведь хорошо их себе представляете?

— Лучше не бывает, — проворчал Григорий. Психотерапевт подсунул ему карандаш, бумагу. Гриша старательно вывел туловище и задумался. Голова идет вот так, здесь грудь, крылышки. Из-под них видны закрылки и щитки. Голова, покрытая редкой щетиной, большие, чуть удлиненные глаза. Гриша дорисовал лапки, усики, заретушировал хитиновый панцирь. Таракан вышел до отвращения как живой.

Лимонный тип взял картинку, включил окуляры и некоторое время рассматривал рисунок.

— Я так и думал, — сказал он, поворачивая рисунок к Грише и снимая очки. — Посмотрите мне в глаза.

Григорий посмотрел. Глаза были ровного серого цвета с узкими зрачками. В какое-то мгновение ему показалось, что зрачки вытягиваются вверх, и сразу после этого в мозгах зашумело, перед глазами поплыло, закружились черные точки. Как в бреду, как в привычном кошмаре показалось — усики, лапки с картинки потянулись к нему. «Нет, не надо, не трогайте!». Психотерапевт встревожено склонившись, что-то говорил Лимонному, но в этот момент голову охватило болью, как тисками, и Григорий провалился в темную пропасть обморока.

В себя он пришел на кушетке в том же кабинете. За дверью разговаривали. Гриша поднялся, подошел и прислушался.

— Вы из них делаете неврастеников, умственных инвалидов! — это, похоже, Лимонный. — Гипноблок хуже лоботомии. Больной мечется, не понимает что происходит.

— Чем бы не тешился, лишь бы не вешался, — это психотерапевт. — Давно пациентов из петли не вынимали?

— Никогда! — с чувством сказал Лимонный. — Мое лечение построено на принципах гуманизма в сочетании с новейшими технологиями. Я забираю у вас Пономарева, это мой пациент. Направление и прочую документацию…

Гриша на цыпочках вернулся к койке.