Клинический случай - [94]

Дэнни Гитт, певицы и другие музыканты, которые работали в студии, боятся, что вы подадите на них в суд, если они скажут хоть слово, а кому нужны неприятности? Пока они получают деньги за студийную работу, они будут молчать.

Нас прерывает собирательница автографов, обдолбанная хамоватая девица в готичном прикиде и с английской булавкой в каждой ноздре.

– Ты клевая чувиха, – заявляет она Клио, которая быстро пишет на салфетке «Синди Циглер», свое настоящее имя. Озадаченная, но польщенная фанатка уходит.

– Вернемся к нашей песне, – обращаюсь я к Клио. – Возможно, вы просто хотите позаимствовать стихи, а возможно, требуете, чтобы Лореаль наложил на ваш голос вокал Джимми – этакий дуэт с мертвецом. Да радиостанции такое сутками станут крутить. И я жду не дождусь, когда же клип выйдет.

– Тебе-то что за дело до клипа?

– Я был поклонником Джимми, вот что за дело. Но если Эмма вернется ко мне живой и здоровой, я закрою глаза на то, что вы сделаете с песней мистера Стомы. Она, конечно, уже не будет так хороша, как в его исполнении, но это же шоу-бизнес.

Тут Клио говорит:

– Ты кое-что упустил. Его сестра.

– А что с ней?

– Я ей не нравлюсь.

– И что? Она не в курсе. – Если уж начал гнать по-крупному, тормозить нельзя.

Лореаль вставляет:

– Зуб даю, она знает, что Джимми записывал музыку в Эксуме.

– Несомненно, – хмурится Клио и перемалывает новый кубик льда.

– Но она ничего не знает про песню, – возражаю я. – Джимми никогда не говорил Дженет – я у нее спрашивал. – Снова вру. Я понятия не имею, играл ли он «Сердце на мели» своей сестре. Но главная задача – убедить Клио, что Дженет для нее не опасна. – Она вполне довольна, – говорю я, – что ей досталось сто тысяч наследства.

Клио ехидно смеется.

– Она и эти проклятые «Морские ежи». – Она оборачивается к Джерри. – Что думаешь? Ты говорил, он потребует денег.

Джерри отвечает:

– Потребует. Можешь не сомневаться.

Парни вроде него – как же они все любят упрощать!

– Правильно, Джерри. Как только я первый раз увидел тебя в крутом бомбере и битловских ботинках, я тут же сказал себе: вот не успокоюсь, пока не вытяну у этого плешивого троглодита парочку мильонов.

Я поворачиваюсь к Клио и, используя все свое обаяние, говорю:

– Не обижайтесь, миссис Стомарти, но, если бы вы сидели здесь в приятном обществе Клайва Дэвиса,[124] я бы, наверное, впечатлился и стрельнул у вас пару баксов. Но, к несчастью, с вами придурок, который называется в честь сраного шампуня и не сможет проложить себе путь к «Грэмми» даже с «АК-47» в руках.

Щеки Лореаля приобретают пунцовый оттенок, и он гордо вызывает меня на дуэль в ближайшем парке. Все мы смотрим на него с жалостью.

– В один прекрасный день вы, возможно, станете звездой, – говорю я Клио, – но пока что у вас есть только один хит, выпущенный второсортной студией. Все деньги, что вы заработали, уже потрачены на тряпки и наркотики – вас просто не имеет смысла шантажировать. Но гораздо важнее гот факт, что мне вас шантажировать нечем. Я могу написать статью, в которой обвиню вас в краже песни у мужа, но ни одна живая душа не подтвердит мои слова. Газета такую статью не напечатает – эй, скажите, что вы сегодня забыли вмазаться и понимаете, о чем я?

Вдова рассеянно поправляет челку. Плюнь в глаза – все божья роса.

– А вдруг ты оставишь себе копию песни в сольном исполнении Джимми – если такая штука попадет в Интернет, это сильно осложнит мне жизнь. Что тебе мешает проделать это спустя полгода или год?

– Ничто не мешает, – отвечаю я. – Но я терпеть не могу клише.

Клио надувает щеки и фыркает:

– Значит, тебе ничего не нужно, кроме девицы?

– Совершенно верно.

– Напомни-ка мне ее имя.

– Эмма. И верните мне мой ноутбук. – Я хватаю Джерри за серьгу и притягиваю его искривившуюся физиономию поближе к своему лицу. – Этот ноутбук принадлежит не мне. Это собственность издательской группы «Мэггад-Фист», которая должна за каждый цент отчитываться перед своими акционерами.

Лореаль говорит:

– Господи, да прекратите. Мы вам купим «Пауэрбук» последней, блядь, модели.

Диджей возвращается за пульт, и я чувствую, как мою голову сдавливает праматерь всех головных болей. Я отпускаю ухо телохранителя и нагибаюсь через столик, сквозь сигаретный дым, поближе к Клио:

– Давайте покончим с этим.

– Мне надо пописать. – И она уходит.

– Так когда мы совершим обмен? – обращаюсь я к Джерри.

– Не сегодня, – отвечает он. – По-любому.

– А когда?

Он дает мне ощутимый подзатыльник:

– Мы позвоним тебе завтра, обмудок.

– Да, мы с вами свяжемся, – поддакивает Лореаль.

Когда я встаю из-за стола, динамики начинают дрожать – играет жутчайший хаус-ремикс «Макартур-парка».[125]

– Вам двоим не мешает оторваться, – советую я мальчикам Клио. – Не стоит сидеть и ждать чего-нибудь медленного и романтического. Просто отдайтесь на волю музыки.

27

Тук-тук. Эмма открывает дверь. Они ее хватают.

Все прошло без шума и пыли. Дверь в квартиру не заперта. На кровати лежит ее сумочка, на кухонном столе – ключи от машины и чашка остывшего эспрессо. Она собиралась позавтракать тостом и кукурузными хлопьями.

Два часа ночи, и сейчас ее квартира – не лучшее место для меня. Если останусь здесь еще хоть на минуту, пробью кулаком стену. Эмму похитили, и в этом виноват я.