Клинические лекции по душевным болезням - [85]

Преследователи видели все, что происходило у нее в доме, комментировали то, что она делала: одевалась, приводила себя в порядок, шла в туалет и т. д. Она часто говорила им: «Это вас не касается», но они не оставляли ее в покое. Она ощущала давление в животе, в голове, считала, что только образованные люди способны так ее «обрабатывать», полагала, что этим занимаются студенты. С августа по сентябрь все было отвратительно, ей говорили самые возмутительные вещи. Она не могла спать, снизу и сверху шли сплетни о ней; где бы она ни была, ее подвергали «обработке», продолжавшейся днем и особенно — ночью она не могла лежать, ее все время словно подбрасывало с постели. Она чувствовала, будто муж вступал с ней в сношения, будто у нее выпадала матка: ей было трудно ходить из-за этого. Чтобы избежать преследований, она все время двигалась, а они говорили: «Она еще слишком здорова, надо ее подпортить». Она считала, что ее унижают люди специально нанятые для этого и потому особенно старающиеся: может быть, думала она, им платит управляющий домом 24, но почему, она не могла сказать они были едва знакомы. Может быть, думала она, из-за ревности: ей казалось одно время, что он чего-то хотел от нее, но она не пошла на это. Она рассказала обо всем мужу и предложила ему обратиться с жалобой в надлежащие инстанции — сама же пошла к своему бывшему хозяину: чтобы тот помог ей найти управу на ее преследователей.

В сентябре ее физические недомогания усилились, она жила в постоянном напряжении, оскорбители продолжали обзывать ее «шлюхой», «сумасшедшей», делали ей постыдные предложения, говорили: «Тебя напичкали рвотными». Она настаивала теперь на обращении в префектуру — этим воспользовались близкие и отвели ее в медчасть полиции. Здесь она пробыла час, ей опять дали «рвотных», у нее «все кружилось». В таком состоянии она попадает в нашу больницу, где в течение 8 дней остается мрачной, обеспокоенной, подозрительно глядит по сторонам: ее по-прежнему «обрабатывают». Постепенно ей делается лучше, но преследователи продолжают клеветать на нее и на мужа. Они говорят, что будут перехватывать ее письма к нему или портить ему зрение, когда он будет читать их. Она понимает, что теперь они «пичкают рвотными» не только ее, но и детей и мужа.

25 сентября она извещает в письме мужа, что враги сказали ей, что в их дом ввели какую-то женщину, с помощью которой хотят свести его с ума и поместить в дом для умалишенных; эта женщина хорошо умеет подделывать ее почерк и пишет письма от ее имени. В их семье хотят поселить ссоры и раздоры и навлечь на нее бесчестье. Она советует ему остерегаться всех и в особенности — управляющего домом № 24: может так статься, что за всем стоит именно он. Она сразу же увидела, когда муж и сын были у нее в последний раз, что они напичканы рвотными: были бледны и словно оглохли. Теперь им снова мешают посетить ее. «Если так будет продолжаться, говорит она, я буду вынуждена обратиться в полицию».

Она должна выйти из больницы, чтоб вмешаться во все лично. Она бы пошла с комиссаром полиции к соседям, живущим выше и ниже, и заставила бы арестовать их. Она считает, что те и другие действуют не от себя, кто-то платит им за все: в этом каким-то образом замешан консьерж дома. Они добиваются разъединения семьи — для того, чтоб похитить и затем увезти от нее детей и мужа. Она обязана выйти из больницы, чтоб положить конец этому.

Набл. VI

М-ль Lef…, чья история изложена ниже, поступает в больницу Св. Анны во второй раз; начало ее бреда относится к периоду четырехлетней давности; до 44-х лет ничто в ее психике не свидетельствовало о каком-то патологическом предрасположении. В течение болезни у нее имела место чрезвычайно быстрая систематизация бредовых идей — возможно благодаря реальному эпизоду, незадолго до того происшедшему: когда она отвергла ухаживания поклонника; слуховые галлюцинации у нее сразу стали множественными: сначала оскорбительные слова, затем фразы — наконец, установился настоящий диалог с голосами. В последнее время она вступила в фазу решительной борьбы с преследователями: вооружилась топориком и шилом и стала представлять с этой поры истинную опасность для окружающих. Отметим также переезды с места на место, многократные обращения к комиссару, письма префекту полиции — все эти обычные для таких больных акции. Обратим внимание на преходящее улучшение в состоянии после первого пребывания в больнице.

Быстрая систематизация бреда. Период инкубации: галлюцинации слуха, переезды, путешествия с целью уйти от преследования. Письма и жалобы в поисках защиты. Топорик и шило для «ответного» нападения.

М-ль Lef… 48 лет родилась от непьющего, умного, отличавшегося некоторой вспыльчивостью отца, умершего в 60 лет от пневмонии, и матери, ставшей алкоголичкой после 45-ти лет и умершей в 60. У больной был брат старше ее на 12 лет, скончавшийся в 32 года от туберкулеза.

М-ль Lef… воспитывалась родителями в строгих правилах: она не принимала участия ни в одном празднике или развлечении, не выходила из дома, жила очень уединенно и почти ни с кем не дружила. Она с малых лет должна была вести хозяйство, потому что мать, в результате развившейся у нее невоздержанности, не могла заниматься домом. Оставшись одна в 28 лет, она продолжала вести прежний примерный образ жизни, работая все время у одних и тех же хозяев. В следующем году некто R…, который станет затем одним из главных ее преследователей, поселяется в их доме и, как ей кажется, начинает за