Клинические лекции по душевным болезням - [131]

Речевой поток, напротив, всегда был у нее и остается характерно маниакальным. Теперь, на фоне улучшения, он прерывается состояниями, когда больная подолгу безмолвствует, но и здесь какое-нибудь случайно брошенное слово способно вызвать у нее поток фраз, вырывающихся на большой скорости и без заметной преемственности и переходов между ними. Слова произносятся по-французски, при возрастании возбуждения — на бретонском. Бессвязность может проявляться как на уровне фраз, так и в пределах одного предложения, состоящего из слов, беспорядочно нанизываемых одно на другое. Наконец, в речи ее наблюдается постоянный возврат к одним и тем же сочетаниям слов, фрагментам фраз, ругательствам. Вот пример такой логорреи, слов, произносимых с невероятной быстротой, скороговоркой.

«Она побледнела, пойди погляди, идут ли они, за кем, для чего? Кто это им понадобился? Они слишком нервные для меня, это я их накрутила! Пойди погляди. Да, я разбила два окна, они не мои. Она хочет отдать его мне, погляди, что я там написала, пойди погляди, идут они или нет, здесь надо приналечь как следует, но без этого через несколько месяцев, пойди посмотри, я понимаю, но смерть сегодня не знает». Поет. «Бог все видит, родители благословили мой брак, посмотри, идут ли они, я узнаю, что там, почитай одного Господа Бога твоего…» и т. д. Или: «Женись на Дане, не жмись. Да здравствует больница, пойди посмотри, идут ли они. Надежда моя, первенький, маленькие, большой, черт с ним, пойди погляди, идут ли они, тем хуже, что я здесь, тем хуже, что я ослабла, мне только и делать, что гонять свои кости, пойди посмотри, где они», и так в течение очень долгого времени. Уже несколько дней как она повторяет одно и то же — особенно часто звучат слова: «Да здравствует больница, пойди погляди, идут ли они, будь что будет, за кем это, за чем это, надежда моя, к черту».

Инкогерентность этой речи усиливается включением в нее криков, воплей, проклятий, монотонного пения.

В течение всей болезни ректальная температура больной варьировала между 37 и 38 гр. Лихорадки у нее не наблюдалось. Изменения температуры находились вне связи с колебаниями в степени возбуждения. Общее состояние оставалось удовлетворительным, аппетит хорошим. Наблюдавшееся похудание не привело к каким-либо расстройствам физиологических функций.

Язык оставался чистым, пищеварение регулярным.

Сон был беспокоен и прерывист. В первом периоде возбуждения он практически отсутствовал, в последние 15 дней, как мы видели, возбуждение сместилось в ночное время, днем больная отсыпается.

Пульс всегда был правильным, он делался быстрым в периоды выраженной болезни и находился в прямом соответствии с двигательной активностью больной.

Месячные приходили в сентябре и октябре в срок — больная находилась в это время в острой мании. Заметим, что они никак не повлияли на ее психическое состояние.

Моча, повторно исследованная, дала лишь незначительное снижение выделения мочевины и, напротив — легкое увеличение выхода фосфорной кислоты в сравнении с нормой.

Больной было назначено следующее лечение. С 16 по 30 сентября она получала 6 г бромидов и большую теплую длительную ванну ежедневно; в первую неделю к этому добавлялись 3 г хлоралгидрата на ночь. С 1 октября больная каждый день получала в возрастающей дозе настойку опия: начиная с 20 капель. 24 ноября опий был отменен — к этому времени доза его достигла 120 капель. Регулярно делалась большая ванна длительностью от часа до трех: она обычно вызывала у больной состояние общего расслабления.

Набл. II

Два приступа мании, разделенные двухмесячным интервалом. В течение второго приступа стихание возбуждения при развитии катаральной желтухи.

Луиза G… 20-ти лет поступила в приемный покой 1 октября 1886 г. Мать ее страдала меланхолией и ипохондрией, она умерла в 30 лет после длительного упадка сил, с которым у нее не было желания бороться. Бабка по матери также умерла в меланхолии: ее не оставляли без надзора после того, как она пыталась наложить на себя руки — она стала тогда отказываться от пищи, чтоб умереть от голода. Отец умер от неизвестного легочного заболевания.

Больная отличалась упрямством и своеволием, не терпела, чтобы ей делали замечания. Обладая хорошими умственными способностями, легко училась в школе. Обычно веселая и беспечная, заводила сомнительные знакомства, поведение ее было далеко от безупречного.

В мае 1885 г. у нее в течение нескольких дней было подавленное настроение, чувство общего недомогания и мысли тягостного содержания. Затем развилось возбуждение и уже на следующий день она поступила в приемный покой нашей больницы в развернутом маниакальном приступе с бессвязной речью, пением, декламацией, несуразными поступками и т. д. 22 мая ее переводят в больницу в Воклюзе, где она остается в том же состоянии 6 или 7 месяцев, затем в один день выздоравливает и выписывается в середине декабря 1885 г.

Она вернулась к работе, возобновила прежние знакомства — прежде всего с человеком, видимо, ее обманувшим, обещавшим на ней жениться. После ряда объяснений предполагаемое бракосочетание расстраивается окончательно — это вызвало у больной моральный шок, тоску и разочарование (апрель 1886 г.). Она уже стала оправляться от этого удара, когда к концу сентября у нее вновь развилась многоречивость, ее трудно было понять, она дурно говорила о всех, без конца пела. В это же время у нее нагноился палец руки — в связи с чем, 28 сентября, она поступила в больницу Bichat. Перед этим умственное возбуждение ее непрерывно возрастало — к названному дню она была уже в тяжелом состоянии. 1 октября ее перевели в больницу Св. Анны.