Клиническая ординаДура - [13]

Саша кивнул.

— Поэтому она и ее отделение находятся на особом положении. Странно, что вам об этом никто не сказал…

«Надо было в первый день идти в бар с Кириллом, а не торчать в больнице, — с запоздалым сожалением подумал ординатор Пряников. — Кирилл мне и про Адамовскую рассказал бы, и про многое другое…».

— Вам повезло, что вы ординатор, — продолжала медсестра, которой очень нравилось поучать врача (ах уж эти вечные классовые противоречия!). — Хотя бы не уволят.

— А не был ординатором, так уволили бы? — удивился Саша.

В его представлении правильный поступок (да — правильный!) никак не мог стать поводом для увольнения.

— У нас и за меньшее увольняли, — загадочно ответила медсестра и вернулась к раскладке таблеток по лоточкам.

В половине первого Сашу вызвали на консультацию в приемное отделение хирургического комплекса. У дедушки, которого «скорая» привезла с диагнозом кишечной непроходимости, врач приемного покоя заподозрил инфаркт миокарда. Жалобы пациента скорее наводили на мысль об остеохондрозе позвоночника, которого в семидесятивосьмилетнем возрасте не могло не быть. Свежая кардиограмма, снятая в приемном покое, ничем не отличалась от старой, полугодичной давности, которую пациент привез с собой. Но, тем не менее, Саша назначил эхокардиографию[10] и анализ крови на ферменты, указывающие на повреждение сердечной мышцы. Когда назначения были выполнены, повторно осмотрел пациента и написал в истории болезни, что данных за острый инфаркт миокарда нет и перевод в кардиологию не показан.

Спустя полчаса Саше позвонил дежурный врач хирургического отделения.

— Что вы творите, коллега?! — с места в карьер погнал он. — Как вы можете снимать диагноз инфаркта без наблюдения?! Вы что, забыли распоряжение главного врача?! Берите деда к себе! Я пишу, что данных за кишечную непроходимость нет!

— Диагноз инфаркта был высосан из пальца! — ответил Саша. — Наблюдение требуется в тех случаях, когда есть сомнения, а по этому пациенту у меня никаких сомнений нет. ЭКГ без динамики, «эхо» ничего не выявило и ферменты не повышены. Что же касается наблюдения, коллега, то вы не можете так вот просто взять и снять диагноз кишечной непроходимости. Надо понаблюдать хотя бы сутки!

— В понедельник будете общаться с нашим заведующим! — предупредил хирург и отключился.

«Ну я прямо как д'Артаньян! — подумал Саша. — Только приехал в столицу и уже нажил двух врагов. Для полного комплекта нужен третий. Кто будет третьим?».

Вроде бы шутил сам с собой, а накаркал. В девятом часу поступил вызов из урологического отделения. Пациенту с аденомой предстательной железы вдруг стало плохо — головокружение, одышка, боль в груди.

— Какое давление? — спросил Саша у дежурного уролога.

— Вот вы придете и измерите, — нагло ответил уролог. — У меня тонометра нет.

Оказалось, что давление подскочило до двухсот двадцати на сто шестьдесят. Ладно бы только это, но пациент, имевший в анамнезе давнюю гипертонию, не получал в отделении никаких гипотензивных[11] препаратов. Странное дело. Если госпитализировали для операции на предстательной железе, то на другие болячки можно не обращать внимания?

— Да Бог с ним, с давлением! — хорохорился шестидесятилетний пациент. — У меня на понедельник операция назначена. Если все пройдет хорошо, то в пятницу уже выписать обещали…

— Давление — это серьезно! — одернул Саша. — Очень серьезно. С таким давлением, как сейчас, вас никто оперировать не станет. Сначала нужно стабилизировать давление, а потом уже говорить об операции.

Присутствовавший в палате дежурный уролог сделал круглые глаза, а после, в коридоре, попытался устроить Саше выволочку.

— Что вы себе позволяете, доктор? Кто дал вам право вмешиваться в график операций? Что значит «с таким давлением вас никто оперировать не станет»? В что — анестезиолог? Я вас совсем для другого вызвал.

— Я сказал то, что считал нужным! — ответил Саша, едва удерживаясь от добавления неприличных слов. — Подготовка к операции непременно должна включать в себя стабилизацию давления. Странно, что вы этого не понимаете. Вы вообще врач? Или санитар?

Про санитара он сказал напрасно — разнервничался, допекли. Сразу же пожалел, но слово уже вылетело.

— Я — врач! — с достоинством ответил уролог. — И все, что мне нужно понимать, понимаю прекрасно. А вот вам в понедельник наш завотделением кое-что объяснит.

«Понедельник — это без четырех дней пятница» вспомнил Саша любимую отцовскую шутку. На душе стало немного легче.

Суббота, девять часов вечера, дома сейчас пьют чай с эклерами, которые мама печет по выходным.

Отчаянно потянуло домой. Вот прямо хоть бросай все и поезжай на вокзал. Но дежурный врач не может оставить своих пациентов. Пришлось перебороть желание и дежурить дальше…

В понедельник трое заведующих объяснили ординатору Пряникову, что он никто и зовут его никак. Слова были разными, но смысл — один и тот же. Доцент Карманова добавила в копилку неприятностей свои пять копеек, правда в более мягкой форме.

— Вы должны работать по принципу «primum non nocere»,[12] — трижды повторила она, — делать все так, чтобы не навредить самому себе.