Клиническая феноменология психосоматики - [14]

Телесность в контексте болезни обладает особым качеством: болезненные ощущения означают не только себя, но и концепт болезни. При переходе от конкретного болезненного ощущения к симптому образ теряет часть своих качеств и превращается в миф, наполненный обыденными смыслами «болезни». Так как ощущение, становясь содержанием сознания, с необходимостью отливается в форму соответствующих категорий, то их актуальный набор, зависящий от предположений и ожиданий субъекта, будет определять качество переживания телесных ощущений. Чужеродная болезнь – это неуправляемое явление, обладающее независимой от человека собственной активностью. Объективация болезни есть естественное психологическое следствие нарушения ею нормального, автоматизированного протекания каких-либо процессов или невозможность произвольной регуляции деятельности. Человек становится больным, когда не может справиться со своим состоянием и нуждается в посторонней помощи. Природные силы, ранее персонифицированные в виде божественных существ, в последнее время были «реинкарнированы» в виде «биополя», «кармы», «чакр», «жизненных сил», понимаемых во вполне мифологически-механистическом духе. Субстанциональные или персонифицированные представления о болезнях и здоровье настолько широко распространены, что такую форму можно рассматривать как особенность человеческого сознания. Одна из возможных причин этого заключается в существовании различных «призраков языка» – ловушек речевого мышления. Л. Витгенштейном этот феномен связывался с влиянием «грамматического гипноза» [65]. В нем проявляется грамматическая практика фиксации в существительных функциональных реалий, рождающая ложные представления об их природе (Wittgenstein, 1964). Существительные же побуждают искать определенные предметы, нечто субстанциональное. Осознание семантического отличия понятий «болезнь» и «расстройство» побудило создателей Международной классификации болезней (МКБ-10) использовать преимущественно понятие «психические и поведенческие расстройства», подчёркивая временный и курабельный характер «расстройства» в отличие от «болезни».

Целые медицинские направления или методы, сохранившиеся до наших дней, такие как, например, аюведическая, антропософская и тибетская медицины, натуропатия или акупунктура основаны на своеобразных представлениях об устройстве организма и выявляют у своих адептов соответствующие этим представлениям симптомы. Многие болезни, никак не проявлявшие себя, после установления диагноза начинают обрастать чувственной тканью. «Ветер», «холод», «пустота», «полнота» становятся реальными ощущениями пациентов. Метафорические «объяснения» целителей в этих случаях создают ощущения и «понимание» в виде «внутренней картины болезни» у пациентов.

В обычных же случаях методы лечения последовательно реализуют на практике представления о сущности болезни. Мифологические представления о сущности болезни предполагают мифологическое лечение. Мифопоэтическая мысль строится по особым пралогическим законам: спекуляция не ограничена правилами вывода истины; реальность не отличается от видимости; часть объекта может нести функции целого и быть им; имя, знак – это полноценная часть объекта, принадлежащая ему в такой же степени, как и объективные качества. Контагиозная магия субстанциирует влияние чудесных сил, материализует неконкретные идеи, плохо усваиваемые обыденным сознанием.

Механистические теории болезни логично обосновывают специфические приемы лечения: «промывание», «очищение», «упрочнение» и пр. На таких воззрениях основано большое число разнообразных «диет», исключающих из питания «вредные», по мнению авторов, элементы, лечебное голодание, «промывание» организма с помощью большого количества минеральной воды или клизм, удаление «шлаков», особые физические упражнения.

Особенно ярко влияние концепта болезни на телесные ощущения проявляется в особом феномене – ритуальном лечении. Ритуальность – настолько характерная черта народной медицины, что невозможно найти ни одной медицинской системы, где бы она отсутствовала. Феномен ритуального лечения демонстрирует влияние символического действия, объективно не связанного с причинно-следственными характеристиками заболевания и объединенного с последними лишь в сознании индивида. Это действие, лишенное непосредственной целесообразности и служащее лишь обозначением определенных семиотических отношений, приводит к субъективному, а иногда и объективному улучшению состояния больных. В логике развития болезни следует различать две стороны: объективную, подчиняющуюся собственно натуральным закономерностям, и субъективную, связанную с закономерностями психического. Только в абстрактном пределе они совпадают полностью, в реальности же они могут весьма значительно расходиться.

Успех любого психотерапевта в значительной степени определяется не «истинностью» используемой им теории, а совершенно иными качествами: авторитетностью, убедительностью, артистизмом, тонким «чувством пациента», умением заставить поверить в предлагаемый им миф. Слава целителя сама по себе является готовым мифом, помогающим придать убедительность предлагаемому лечению, и, в известном смысле, «великий целитель» велик не потому, что его метод помогает лучше других, а, скорее, наоборот, метод излечивает именно потому, что целитель считается «великим».