Клин - [27]

Рука с пистолетом взлетела будто сама по себе, мне осталось только прицелиться и нажать на спусковой крючок. Выстрел бумкнул неожиданно громко, я невольно зажмурился. А когда снова открыл глаза, увидел, что лечу по небу аки ангел. Нет, все-таки не по небу, а чуточку ниже, и все же не как ангел — крыльев-то у меня не было… Поэтому улетел я не очень уж далеко — аккурат в те самые кусты, где до этого прятался. И упал я не куда-нибудь, а прямо на Анну.

— Зря я тебя все-таки назвала Дядей Фёдором, — сказала девушка, выбравшись из-под меня. Вернее, сначала она сказала нечто иное, а уж потом вот это, про Дядю Фёдора. И добавила: — Тебя нужно было Гагариным назвать. Дядей Юрой то есть.

— Почему? — оставаясь лежать на земле, спросил я.

— Ну, потому что ты у нас космонавт прямо!

— Что еще за космонавт? У вас что, уже в космос летают?!..

— «Уже»?.. Ну ты спросил! В этом году как раз шестьдесят лет полету Гагарина отмечали.

Откровенно говоря, я настолько обалдел от этого известия, что забыл и про бандитов, и про свое исцарапанное лицо, и про разгорающуюся боль сразу в нескольких местах тела, и даже про то, что я только что впервые стрелял в человека и, возможно, убил его.

— Да ты что?.. — ахнул я. — Это… шестьдесят лет… это же в 1961-м году!.. Всего через десять лет… Как ты сказала зовут космонавта? Гаранин?..

— Гагарин. Юрий Алексеевич.

— Наш, советский?!..

— Ваш, ваш, не переживай. Ну, то есть и наш, конечно, он же все-таки русский человек.

— И куда он слетал? На Луну?

— Ага, щас! Один виток вокруг Земли сделал. На Луну только американцы пока летали.

— Почему американцы?.. — Я расстроился так, что глаза наполнились слезами.

— По кочану! — рассердилась вдруг Анна. — Я тебе что, планетарий? Вот придем к ученым, у них все и выспросишь. А у нас пока и без Луны проблем хватает. Вон, блин, из тебя кровища хлещет, а ты на Луну собрался!

— Где кровища? — испугался я, и, опустив глаза, увидел в куртке небольшую дырочку слева на боку, из которой пусть и не хлестала, но и впрямь текла кровь.

В ушах у меня зашумело, перед глазами все поплыло и потемнело, и я понял, что умираю.

Но я все-таки не умер. Когда я пришел в себя, возле меня копошился уже и Серега. Куртку они с Анной с меня сняли, штаны почему-то тоже, и я, приподняв голову, увидел, что у меня забинтовано правое бедро, а чуть ниже ребер слева крест-накрест пластырем прилеплен марлевый тампон с пятнышком крови посередине.

— Ох!.. — сказал я.

— Очнулся, герой? — подмигнул мне брат. — С почином тебя! И не с одним.

— В каком смысле? — пробормотал я, кривясь от боли. Вообще-то больно было не очень — так, пощипывало немного. — Сколько во мне дырок?

— Да дырка-то, по сути, всего одна, и то ерундовая — пуля в ноге лишь кожу пробила, да сразу под ней и застряла, достали без проблем. А на боку вообще царапина, по касательной прошло.

— А почему ты сказал, что почин не один?

— Потому что первое ранение — это раз, а первый убитый — это два.

— Убитый? — рванулся я, но Сергей удержал меня за плечи и снова заставил лечь. — Так я все-таки убил этого Мурзилку?..

— Попал точно в лоб. И очень кстати; я не видел, что он жив, мог бы нарваться. Так что спасибо.

А у меня вдруг опять потемнело в глазах, и я едва успел повернуть набок голову, как меня вырвало. Сергей отодвинул меня чуть в сторону, а девчонка что-то вколола мне в руку.

Серега сказал:

— Ничего, это по первости почти с каждым бывает. Но ты молодец, не ожидал.

Мир перед глазами постепенно вернул четкость. Я не готов был пока думать об убитом мною сталкере — или кто он там был на самом деле, — а потому спросил:

— Почему у меня такие легкие раны? Стреляли ведь метров с десяти-пятнадцати!

— «Медуза», — кивнула на валяющийся рядом с моими окровавленными джинсами артефакт Анна. — Я же тебе не зря оставила его поносить.

— Вот уж точно не зря… — пробормотал я. И воскликнул: — Постой! А почему я взлетел и болтался в воздухе?!..

— Ты умудрился вскочить в довольно редкую аномалию — «лифт». Одна из немногих совершенно безвредных и даже в чем-то прикольных. А для нас оказалась еще и полезной. Ты здорово отвлек своими акробатическим этюдами в невесомости этих гавриков. Иначе мы бы вряд ли так легко от них отделались.

— А кто они вообще такие, эти… гаврики?..

— Между нами, девочками, мне это тоже интересно, — сдвинула брови Анна. — На вид — самые обычные бандиты. Но гложут меня почему-то большие сомнения… В основном, конечно, из-за этого Мурзилки. Ведь он у тебя все про нас выведал и наверняка понял, что взять с нас особо нечего. Рисковать, чтобы поживиться винтовкой да старым автоматом, — как-то не похоже это на бандитов. К тому же двое из них одеты в костюмы сталкеров, а один — вообще в комбез «СЕВА». Конечно, это ни о чем еще не говорит, бандиты могут во что угодно вырядиться, но… В общем, можете списать это на мою паранойю, но шестое чувство мне подсказывает, что это все неспроста. У меня еще тот вертолет, что над лесом кружил, из ума не идет. Почему-то мне кажется, что вами кто-то весьма заинтересовался.

— Но если нами заинтересовались, — уловил я нестыковку в рассуждениях девушки, — то почему нас пытались убить, а не взять в плен?