Климат и А. П. Паршев как жертвы аборта - [14]

Затем — бездна системного кризиса, Гайдар и свободные цены. Это уже совершенно новая история, которую, однако, А.П. Паршев тоже видит исключительно оригинально. Интерпретируя политику «дебильных мальчиков», как он остроумно именует реформаторов, он искренне недоумевает, зачем они, отпустив цены, одновременно включили печатный станок. Ну, идиоты, что с них возьмешь. Тоже своего рода Штюбинги со своей щетиной против умного и дальновидного советского чекиста.

Прелесть, что за человек. Как и положено совку, он уверен, что все на свете устроено просто. Кто наверху, тот и командует безраздельно. Стало быть, деньги печатали эти дебилы в розовых штанах. Кто ж еще?! Невдомек ему, бедняге, что существовал Центробанк, не подчинявшийся правительству и суверенно отвечавший за рублевую и кредитную политику. Командовал Центробанком советский банкир Геращенко, который верил, что все беды нашей экономики от недостатка денег. В этой советской вере он опирался на интересы «красных директоров», контролировавших Верховный Совет и первыми получавших доступ к свежей ликвидности. Эта группа товарищей и снимала пенки, приобретая что необходимо, обналичивая и конвертируя, пока новая порция дензнаков еще не успела обесцениться. А потом, выплатив зарплаты и т. п., пускала средства на массовый рынок. Где эти горячие рубли уже не сметали с прилавков все подряд, как было в СССР, но загоняли цены на небеса. Рост был 20–25 % в месяц. Гиперинфляция. Это лучше, чем повальный дефицит, но несравненно хуже нормальной валютной политики ответственного государства.

Гайдару много чего можно вменить. Но деньги, пардон, печатал тов. Геращенко — его последовательный политический противник, матерый советский управленец и ставленник Верховного Совета. Эту маленькую разницу Паршев мог бы и понимать. Если бы осознавал действительность мозгом, а не патриотическим чутьем.

И опять: какой, к черту, климат. Чистой воды политика. Либо советская политика деревянного рубля, ориентированного на интересы государственного аппарата, выросшего из слесарей с маузерами; либо буржуазная политика твердой валюты, ориентированной на интересы рынка, потребителя и экономики. Начало 90-х — мутный и мучительный период, когда обе политики действовали одновременно. И только после позорного Кириенковского дефолта (кстати, первого, честно названного дефолтом и повлекшего за собой отставку провинившегося правительства) рецидивы совковых финансовых игр окончательно прекратились. С тех пор в России и идет рост.

Нынешняя ментальная ситуация томительно напоминает конец НЭПа, когда жизнь и экономика после душегубских экспериментов тоже начинала понемногу приходить в себя. Самое время для застоявшихся патриотов с маузерами опять перехватить управление. Благо появилось, чем командовать и что отбирать. Если они как следует укрепятся во власти, твердая валюта, как во времена Сталина, кинется искать спасения за бугор, а в России резко испортится климат. Вместе с валютой утекут конкурентоспособные люди, фирмы, создающие рабочие места и придающие осмысленность денежной массе. Останутся голодные вооруженные совки с инфляцией, тупой пропагандой, изоляцией от всего конкурентоспособного мира и торговлей природными ресурсами. Как в Венесуэле. С необратимыми последствиями для народа, территории и государства.

И Паршев с чувством глубокого удовлетворения скажет: а ведь я предупреждал! В том-то и дело. К подобным предупреждениям надо относиться крайне серьезно. Если люди с осиновым колом в башке и маузером в руке приберут все рычаги управления — стране полный и окончательный кирдык. Феноменология совкового духа — ключевой вопрос для выживания России. Не надо жалеть времени на его изучение. Совок так же неисчерпаем, как и атом. И так же опасен.

Впрочем, против него есть совершенно секретное оружие: в третьем-четвертом поколении слесари с маузерами все-таки доросли до того, чтобы попытаться самим стать капиталистами. Чекисты во власти внешне изображают себя бескорыстными народниками и государственниками а-ля Паршев, а внутри — те еще акулы капитализма. Для них переход на деревянную валюту означает крушение нажитых непосильным трудом миллиардов. Этот довод работает посильнее любой словесной логики. Так что полного возрождения совка можно не опасаться.

А вот торможения, отставания и изоляции, связанных с истреблением конкуренции и защитой монопольных прав микродиктаторов, облепивших сырьевую трубу, опасаться есть все основания. Несложно предвидеть, что идейным обоснованием для такой консервации привилегий послужит более или менее модифицированная версия наивного паршевского патриотизма.

И черт его знает, как далеко зайдет это отставание и каким кризисом оно кончится.

К тому же остается масса по-человечески интересных проблем. Ладно, рубли в СССР были деревянные, а на потребительские товары всегда был дефицит. Но ведь экономика-то работала! Она же что-то производила! Заводы дымили, чугуна и стали была прорва, в войне мы победили, а потом вдруг раз — и глубоко в ауте. Что-то здесь не так. То ли действительно климат гадит, то ли и впрямь мировой заговор…