Клим Ворошилов -2/2 или три танкиста и собака - [7]

Недалеко от трактора виднелась перекопанная земля, с холмиком посредине.

— Наших ребят мы там схоронили — хрипло сказал Антон.

— Много народу погибло?

— Трое. И двоих ранило, сильно. Меня взрывом в кусты отбросило, контузило…, соображать только на другой день стал — сказал лейтенант — А остальное Антон с Кузьмой рассказали.

Андрей с Сергеем взглянули на Антона. Тот нахмурился.

— А чего рассказывать-то, кого побило, кого осколками поранило. Целыми только я да старшина, Степан Кузьмич, остались… и Ёська Штильман, замковой…

Антон замолчал.

— Ну, а дальше?

— А что дальше. Гната и Мишку перевязали, Кузьма сам руку замотал. Потом товарища лейтенанта нашли, его в кусты закинуло… Сперва решили — убило, гимнастёрка в клочья, сапог разодран. Стали вытаскивать, а он стонет!

Сергей с Андреем посмотрели на гимнастёрку и сапоги Колодяжного. Тот, хмыкнув, повернул левую ногу. Почти через всё голенище, немного не доставая до верха, шёл лохматящийся по краям разрез, стянутый какой-то верёвочкой, наподобие шнуровки футбольного мяча.

— Вот потому и немцы не сняли, кому рвань нужна… — невесело сказал лейтенант.

— Мы с товарища лейтенанта обрывки гимнастёрки и нательной рубахи убрали — продолжил Антон — перевязать хотели. Глянули, а ранений то и нет. Только покарябан шибко, ветками видать. Гимнастёрку, потом, с наводчика сняли, ему она уже не нужна была' — Антон опустил голову и ссутулился.

— А прицел и замок от орудия где? — спросил Сергей.

Антон поднял головы, немного насторожённо, глянул на того правым глазом, потом, покосившись на Колодяжного, произнёс:

— Товарищ старшина в лесу где-то сховал, я не видал. Мы с Ёськой и Кузей наших хоронили.

Антон кивнул на холмик у трактора.

— А чего ж вы, потом, на машине то не уехали? Кузьма то водитель.

— Водитель… трактора! И колёса там побило, а потом немцы по дороге поехали, мы раненых подхватили и в лес… — Антон вздохнул — Только не далеко ушли. Сперва обстреляли, а потом окружили и навалились.

Это там тебя? — Андрей указал на заплывший глаз.

— Там, а старшину убили, он с карабином был, стрелять хотел, и раненых, Гната с Мишкой, добили…, Ёську потом, в скотнике уже, расстреляли… Офицер ихний на нас только посмотрел, сразу Ёске в зубы дал, 'Иуда' — орёт, хвать за пистолет и в Еську.

— Юде', то есть еврей — сказал Андрей — Немцы евреев за людей не считают и убивают сразу.

— Зверьё, одним словом! — и лейтенант сплюнул под ноги.

— А бежали-то как?

— Нас три дня в скотнике держали, там человек триста, а то и четыреста собралось. Потом в колонну построили и к границе погнали. Мы и решили бежать. На повороте дороги Антон ближнего конвоира с ног сбил, и мы рванули в лес. За нами ещё кто-то бежал, немцы палили. Мы-то первые рванулись, видно поэтому и удалось убежать. Думали уже, что совсем ушли, вдруг слышим сзади собачий лай и мотоциклы, бросились опять бежать, а потом вы.

— Да-а, досталось вам ребята — со вздохом сказал Андрей — ну, ладно, вырвались. А теперь пора и за дело.

Сергей, прихватив для помощи Кузьму, занялся техническим обслуживанием машины. Обнаружив кучу мелких неисправностей, он предложил немного перестоять здесь, в лесу, раз уж пока немцы их не нашли. Тут же выяснилось, что неподалеку должна быть небольшая, домов в десять, деревушка. Андрей и лейтенант Колодяжный, быстро посовещавшись, решили сходить туда, попытаться раздобыть еды и узнать обстановку. Взяв с собой Антона с немецким карабином и кликнув собаку, они дружной компанией отправились прямо сквозь лес к деревеньке.

Семен, опять отряженный в караул, на этот раз решил взять с собой немецкий пулемет.

— Э, положь. Ты ж с ним не справишься — начал было Сергей, но изумленно остановился, увидев как ловко Сема отжал защелку, проверил состояние ленты и закрыл крышку приемника.

Подмигнув и перещелкнув туда-сюда предохранителем, Сема с иронией заметил:

— Не один ты полезные книжки читаешь. Ладно, я со стороны дороги засяду вон там, справа, так что вы поосторожнее в случае чего.

— Ладно. Но и ты поосторожнее. Учти, что боеприпасов у нас не бездонный мешок' — ответил, улыбнувшись, Сергей, а затем, повернувшись к прислушивающемуся к разговору Кузьме, добавил — Ну, чего застыл. Пошли работАть. Ох, научу я тебя матчасть любить.

26 июня. 1941 год. Украина. Деревня.

К деревне подходили сторожко, буквально обнюхивая с помощью Ленга каждый сантиметр дороги. Стояла странная тишина, на улицах никого не было видно и поколебавшись еще минут десять Андрей, Евгений и Антон тесной компанией, ощетинившейся во все три стороны пистолетом, ружьем и карабином, с рысящим впереди Ленгом вступили на единственную улицу деревни, пройдя сквозь разваленную кем-то ограду. Судя по всему, немцы здесь уже побывали. Подтверждение этого, буквально растерзанный очередью пес, валяющийся на земле, встретилось им практически сразу. Ленг заворчал, обнажая клыки, но после окрика Андрея примолк. Пройдя пару домов, в окне одного из которых вроде бы мелькнуло чье-то лицо, тройка окруженцев наконец-то поняла причину омертвения деревни. Прямо перед большой избой, в которой, скорее всего, должен был бы располагаться местный сельсовет, на столбе, вытянувшись и слегка покачиваясь, висел труп. Подойдя ближе, они увидели, что повешенный с чисто немецким педантизмом снабжен свисающим с шеи плакатом. Сделав еще несколько шагов, не обращая внимание на запахи и кружащих вокруг жирных навозных мух, Андрей придержал рукой плакат и прочёл: 'Еврей и комиссар'.