Клиент - [26]

— Он здесь родился, — торжественно промолвил Мактьюн, глядя на Фолтригга с таким видом, как будто каждый предпочитает умереть там, где родился. Ответ был не без юмора, но, поскольку Мактьюн при этом сохранил серьезное лицо, Фолтригг юмора не понял. Мактьюн и раньше слышал, что умом тот не блещет.

— По всей вероятности, семья переехала, когда он был еще ребенком, — объяснил он после паузы. — Клиффорд пошел в школу в Раисе и потом в юридический колледж в Тулейне.

— Мы вместе учились в юридическом колледже, — сказал Финк с гордостью.

— Это замечательно. Записка была написана от руки каким-то черным фломастером. Его не нашли ни в машине, ни в его карманах. — Мактьюн взял листок бумаги и протянул его через стол. — Вот. Это оригинал. Поосторожнее с ним. — Уолли Бокс схватил листок и передал его Фолтриггу, который принялся его изучать. Мактьюн потер глаза и продолжил. — Только распоряжения насчет похорон и указания для секретарши. Посмотрите там снизу. Такое впечатление, что он пытался что-то приписать синей шариковой ручкой, но в ручке не было пасты.

Фолтригг поднес записку поближе.

— Тут написано: «Марк, Марк, где»… Дальше не разобрать.

— Верно. Почерк отвратительный, да и паста кончилась, но эксперты того же мнения: «Марк, Марк, где». Они еще полагают, что, когда Клиффорд это писал, он был пьян. Ручку мы нашли в машине. Дешевенькая. Вне сомнения, та самая. У него нет ни детей, ни племянников, ни братьев, ни других родственников по имени Марк. Сейчас проверяем ближайших друзей, хотя секретарша и сказала, что таковых нет, но до сих пор не нашли никакого Марка.

— И что это значит?

— Есть один вариант. Несколько часов назад, когда Марк Свей ехал вместе с мемфисским полицейским по фамилии Харди в больницу, он обмолвился, что Роми сказал или сделал что-то. По словам секретарши Клиффорда, Роми — сокращенное от Джером. По сути дела, сказала она, многие знакомые называли его Роми, а не Джером. Откуда мальчишке это знать, если не сам Клиффорд ему об этом сказал?

Фолтригг слушал с открытым ртом.

— А вы как думаете?

— Ну, мне думается, мальчишка был в машине до того, как Клиффорд застрелился. Более того, он пробыл там довольно долго, иначе откуда столько отпечатков, и они о чем-то говорили. Затем, в какой-то момент, мальчик вылез из машины. Клиффорд пытается приписать что-то в записке и затем стреляет в себя. Мальчишка напуган. Его младший брат в шоке. Вот и все.

— Зачем мальчишке врать?

— Первое, повторяю, — он напуган. Второе — он еще ребенок. Третье — может, Клиффорд ему что-то сказал такое, чего он не должен был знать.

Доклад Мактьюна был предельно точным, и после драматической последней фразы в комнате воцарилась тишина. Фолтригг замер. Бокс и Финк с открытыми ртами уставились на письменный стол.

Поскольку его босс временно растерялся, Бокс агрессивно выдвинулся вперед и задал глупый вопрос:

— Почему вы так думаете?

Терпение Мактьюна в отношении прокуроров США и их приспешников истощилось двадцать лет назад. Он их много повидал за это время, научился играть в их игры и использовать в своих целях их тщеславие. Он знал, что лучший способ от них отвязаться — просто ответить.

— Из-за записки, отпечатков и вранья. Бедный парень не знает, что делать.

— Вы с мальчишкой говорили? — Фолтригг положил записку на стол и откашлялся.

— Нет. Я был в больнице два часа назад, но его не видел. С ним говорил полицейский, сержант Харди.

— А собираетесь?

— Да, через несколько часов. Думаю, в девять мы с Труманном поедем в больницу и поговорим с мальчиком и, возможно, с его матерью. Я бы также хотел побеседовать с младшим братом, но тут все зависит от врача.

— Я бы тоже хотел при этом присутствовать. — Все знали, что Фолтригг скажет именно это. Мактьюн покачал головой.

— Неудачная мысль. Мы сами разберемся. — Голос был резким и не оставлял сомнения, кто тут старший. Тут был Мемфис, не Новый Орлеан.

— Что насчет лечащего врача? Вы с ним говорили?

— Нет еще. Сделаем это утром. Сомневаюсь, что он нам в чем-то поможет.

— Как вы думаете, дети могут рассказать доктору? — с невинным видом спросил Финн.

Повернувшись к Труманну, Мактьюн закатил глаза, как бы желая сказать: «Ну что за полудурков ты сюда привез?»

— Я не могу ответить на этот вопрос, сэр. Я не знаю, что видели дети. Я не знаю, как зовут врача. Я не знаю, говорил ли он с детьми. Я не знаю, скажут ли ему дети что-нибудь.

Фолтригг, нахмурившись, посмотрел на Финка, который неловко поежился. Мактьюн взглянул на часы и встал.

— Уже поздно, джентльмены. Наши люди закончат обследовать машину к полудню, и тогда мы снова встретимся.

— Мы должны знать все, что знает Марк Свей, — сказал Рой, не собираясь вставать. — Он был в машине, и Клиффорд с ним говорил.

— Я знаю.

— Да, мистер Мактьюн, но есть кое-что, чего вы не знаете. Клиффорд знал, где находится труп, и он рассказал об этом.

— Есть много вещей, которых я не знаю, мистер Фолтригг, потому что дело ведется в Новом Орлеане, а я работаю в Мемфисе, как вы сами понимаете. Я не желаю ничего больше знать о бедном мистере Бойетте и бедном мистере Клиффорде. У меня здесь своих трупов по самую задницу. Уже почти час ночи, а я все еще у себя в офисе, разговариваю с вами, отвечаю на вопросы и занимаюсь не своим делом. И я буду заниматься этим делом до полудня завтрашнего дня, а затем пусть его забирает мой приятель Ларри Труманн. С меня хватит.