Клич Айсмарка - [3]

Наконец они достигли ворот цитадели, где им заступили дорогу бдительные часовые.

— Кто смеет нарушать покой короля? — отчеканили стражники ритуальный вопрос, которым обязаны были встречать каждого.

Фиррина молча смотрела на них сверху вниз, ожидая, когда провожатый ответит за нее.

— Его дочь и наследница, принцесса Фиррина Фрир из рода Линденшильда Крепкая Рука!

Стражники расступились, и Фиррина въехала в крепость. Девочка пересекла широкий замковый двор и спешилась, небрежно бросив поводья волочиться по земле — и минуты не пройдет, примчится конюх и уведет лошадь. Быстрыми шагами принцесса вошла в главную залу.

Высокие арочные двери раскрылись перед ней, Фиррина шагнула через порог и замерла, ожидая, пока глаза привыкнут к полутьме. Когда из мрака медленно проступили ветхие щиты давно умерших врагов и знамена былых сражений, принцесса двинулась дальше.

Пол залы был выложен каменными плитами, углы тонули в темноте. На потрескавшихся от времени плитах тут и там горели яркие пятна света: это солнце, словно копья, метало свои лучи сквозь узенькие оконца в крыше. В дальнем конце залы маячило возвышение, на котором стоял трон из черного дерева. Его подлокотники были вырезаны в виде лап медведя, а ножки — в виде ног дракона. Над троном висел боевой штандарт Айсмарка: белый медведь стоял на задних лапах, оскалившись и выпустив острые когти. Это был тот самый штандарт, который нес отец Фиррины, когда его армия разбила войско короля и королевы вампиров в битве у Волчьих скал, положив конец долгой войне.

Трон был пуст, поэтому Фиррина обошла помост и, пригнув голову, протиснулась в низенькую дверцу за ним. Принцесса очутилась в уютной маленькой комнате, где грозный король Редрот из рода Линденшильда Крепкая Рука, прозванный Северным Медведем, могучий воин и мудрый правитель, парил ноги в большом тазу. Прикрыв глаза, он вольготно развалился в кресле, обложившись пухлыми подушками, и, казалось, задремал. И все же Фиррина сразу поняла, что отец не спит. Во-первых, он не храпел. А во-вторых, когда сухонький старичок, сидевший напротив него, сдвинул шахматную фигуру…

— Опять жульничаешь, Гримсвальд! — рявкнул король.

— Да? Поверьте, это вышло случайно! Я, наверное, ошибся… Поставить слона обратно?

Редрот открыл налитый кровью глаз и свирепо уставился на старика.

— Да, поставлю-ка я слона обратно, — заключил тот.

Тут король заметил дочь.

— А, Фиррина! Входи, входи! Подлей-ка водички в таз. Уж очень мозоли донимают… — Он кивнул в сторону чайника, который попыхивал на спиртовке.

Фиррина послушно пересекла комнату и плеснула в таз горячей воды.

— Сначала холодной! — возопил Редрот, выдернув ноги из таза и расплескав половину воды на пол.

— Прости, — кротко ответила Фиррина.

Она разбавила кипяток холодной водой в большом кувшине, а потом уж вылила в тазик.

— Так-то лучше! — прогудел Редрот.

Король отродясь не разговаривал тихо, а только вопил, ревел или кричал, даже когда пребывал в благодушном настроении. Но никто не жаловался. По крайней мере, подданным не составляло труда разобрать с первого раза каждое слово его величества и ему никогда не приходилось повторять.

Редрот вновь откинулся на подушки, и его длинная рыжая борода, распростертая на груди подобно пламени в горном лесу, вдруг зашевелилась. Не успела Фиррина подивиться такому чуду, как оттуда появилась маленькая полосатая мордочка и уставилась на девочку.

— А, Фибула, вот ты где! — воскликнул король, сжав бедного котенка в огромной, мозолистой ладони, привычной держать меч. — То-то мне казалось, что я тебя там видел. Впредь надо будет всегда вычесывать бороду перед сном. А то еще раздавлю тебя невзначай!

Фибула тихонько пискнула. Редрот выпустил ее и стал умиленно смотреть, как котенок, усевшись у него на коленях, вылизывает лапку.

— Отец, у меня важные вести, — произнесла Фиррина, как только ей удалось на секунду отвлечь внимание короля от его пушистого любимца.

— Должно быть, дело и впрямь серьезное, Гримсвальд, — сказал король Редрот, обращаясь к старику. — Она называет меня отцом, только когда что-то натворила или надвигается беда.

— Я ничего не натворила, отец.

— Что ж тогда стряслось?

— Сегодня я сразилась в лесу с вервольфом.

— С вервольфом, говоришь? Ты не ранена?

Король схватил девочку за плечи и заставил повернуться так и этак, чтобы он мог ее оглядеть.

Фиррина отрицательно качнула головой, но вытерпела и этот осмотр. Наконец отец кивнул и вернулся к разговору.

— Что ж, мы не можем позволить вервольфам расхаживать по нашей земле как у себя дома, правда? Где ты его встретила? Тебе удалось его убить?

— Сразу за Косым мысом, возле Черного пика. Нет, я его не убила. Только ранила в левую лапу и плечо, да лошади его здорово потоптали.

— Ну, вервольфу это нипочем. Надо будет выслать дружинников, пусть найдут его.

— Ага! — обрадовалась Фиррина, глаза ее азартно заблестели. — Но сначала хочу тебя кое о чем спросить, пап… — Она помедлила, собираясь с мыслями. — Могут… могут ли вервольфы чувствовать и думать? В смысле как люди. И могут ли они… понимать, что у нас есть… ну, не знаю, мысли, чувства… могут ли они жить настоящей жизнью?