Клеймо оборотня - [8]

Хокинс наклонился к Бауманну и прошептал:

— Это и есть двоюродная сестра капитана?

— Похоже на то, — ответил он. — Черт возьми, а она что надо!

— Титьками не вышла. Я люблю, чтобы у бабы было за что подержаться.

— Шш-ш, — остановил его Бауманн.

— Наши чемоданы упакованы, и машина уже ждет нас, — продолжал преподобный Невилл. — Вам известно, что все эти годы моим идеалом был Альберт Швейцер. Давным-давно, еще в семинарии, я решил продолжить его дело. Я хочу сказать, что нам с Луизой потребовались долгие годы упорного труда, чтобы приблизить этот день. Поверьте, было очень нелегко получить степень доктора медицины, оставаясь пастором и работая с полной нагрузкой. И столь же непросто было Луизе стать квалифицированной медицинской сестрой, выполняя при этом все положенные пасторской жене обязанности. — В зале раздались веселые и сочувственные смешки. — Но вот позади моя интернатура в больнице Маннеринга, и сразу после службы мы отправляемся в аэропорт. Работа, которая нам предстоит в медицинской миссии в Намибии, будет на благо людей и Господа. Однако это не означает, что мы забудем вас. И мы надеемся, что вы также сохраните воспоминания о нас. Прощайте, да хранит вас Бог!

Последовавшие взволнованные аплодисменты прозвучали довольно неуместно после степенной и несколько формальной церковной службы. Затем Луиза Не вилл вновь опустилась на свое место, а Джон Невилл встал перед алтарем и приступил к освящению вина и хлеба. Оба «кнута», решившие, что служба практически закончена, еле сдерживали раздражение, после того, как им пришлось прождать еще полчаса, пока шла раздача причастия.

Наконец, все кончилось. Джон и Луиза Невилл встали у дверей, прощаясь с прихожанами. Вместе с остальными в очередь встали и «кнуты», и через несколько минут они смогли пожать руку пастору. Его жена посмотрела на них с недоверием, однако сам Невилл широко улыбнулся и сказал:

— Здравствуйте! Мне кажется, я раньше с вами не встречался.

— Нет, пастор, — ответил Бауманн, постаравшись придать лицу приветливое выражение. — Мы пришли в церковь первый раз за много лет.

— Что ж, очень рад вас видеть, — кивнул Невилл. — Я надеюсь, что посещение церкви войдет у вас в привычку. Через несколько дней здесь появится новый пресвитер, пастор Бенке. Он, без сомнения, будет счастлив с вами познакомиться.

— Вы сказали, вы отправляетесь на миссионерскую службу?

— Да, в медицинском центре, организованном церковью в Намибии, в Африке.

— Вот это плохо, — сказал Бауманн, удрученно качая головой. — Мы хотели поговорить с вами по одному очень важному, очень личному делу.

— Ну, я уверен, что пастор Бенке… — начал Невилл.

— Нет, нет, — быстро перебил его Бауманн, — нам нужно поговорить именно с вами, преподобный отец.

Мы слышали, что вы… ну, что вы свой парень, которому можно доверять и который сможет нам помочь. — Польстив Невиллу таким образом, Бауманн помолчал, словно обдумывая что-то. — Вы сказали, что прямо сейчас едете в аэропорт. Так, может, вы уделите нам хоть десять минут, после того, как все разойдутся?

— Джон, — сказала Луиза, — в общем-то, у нас нет времени.

Невилл взглянул на жену, а потом опять на молодых людей. «Он и, конечно, ничем не отличаются от этой шпаны, которая в последнее время доставляет всем столько хлопот, — подумал он, — но, может быть, они потянулись к церкви за помощью… В конце концов, именно с милосердия и начинается миссионерство, и для этого не нужно ездить за тридевять земель».

— Я думаю, мы сможем выкроить десять минут, Луиза, — сказал он.

Она начала было протестовать, однако он оборвал ее мягкой улыбкой и сказал:

— Я просто поведу машину немного быстрее, вот и все.

Бауманн и Хокинс поблагодарили его, вежливо кивнули его жене и отошли в сторону, терпеливо дожидаясь, пока пресвитер и его жена распрощаются со всеми прихожанами. Когда к ним подошел Луи Косгроув, председатель церковного Совета, Луиза внутренне напряглась, и от этого улыбка на ее лице получилась несколько натянутой. Невилл всегда вел себя чересчур почтительно и даже подобострастно с людьми, облеченным и властью, пусть даже самой незначительной. И эта черта его характера была ей тоже неприятна. Однако, пожимая руку Косгроуву, она упрекнула себя в недостойной мелочности.

На часах была почти половина второго, когда последний прихожанин покинул церковь и Невилл повернулся к молодым людям:

— Итак, чем могу быть полезен?

— Знаете, сэр, — произнес Бауманн, следя глазами за привратником, закрывавшим входные двери, — это очень личный разговор. Может быть, перейдем в другое место, где нам никто не помешает?

— Конечно, конечно, — с готовностью согласился Невилл. — Мой кабинет здесь напротив. — Он замолчал и улыбнулся. — Впрочем, теперь это уже не мой кабинет, но ничего, пусть послужит мне в последний раз. Пожалуйста, следуйте за мной.

Хокинс повернулся к Луизе и, очень похоже изобразив крайнюю степень отчаяния, обратился к ней печальным дрожащим голосом:

— Мэм, а вы разве не пойдете? Я думаю, вы бы здорово помогли.

— Утешительство — это профессия моего мужа, — сказала она, стараясь не выдать своей настороженности. — Я не знаю ваших проблем и вряд ли смогу что-либо посоветовать.