Клеймо оборотня - [42]

— Бласко и его товарищи взяли меня в табор. Нам удалось перебраться в Италию, оттуда в Англию, а уж потом на Кубу. Когда несколько лет назад Кастро разрешил уезжать из страны, мы прибыли в Штаты как беженцы… Впрочем я отклонился от темы. А Клаудиа… Нет, с того утра наши пути разошлись.

Невилл кивнул. Затем он откашлялся:

— А вы… то есть, скажем так, оборотни… Я имею ввиду, ведь вы мужчина, а она женщина…

— Жили ли мы половой жизнью? — Калди повернулся к Невиллу и посмотрел на него с нескрываемым раздражением. — Довольно банальный вопрос, вам не кажется, доктор?

Невилл не успел ответить, как дверь распахнулась, и в комнату ворвался Фредерик Брачер, пунцовый от возбуждения.

— Еще один оборотень! — громко сказал он.

Невилл и Луиза удивленно переглянулись, и Невилл спросил:

— Как ты узнал?

— Как я узнал? А вы разве знаете? — Брачера, казалось, несколько сбила с толку наредкость спокойная реакция Невилла.

— Конечно. Калди только что говорил нам, что он и… — Невилл запнулся. — Что ты… ты хочешь сказать?

Брачер бросил к ногам Невилла какие-то бумаги:

— Помнится, я уже говорил тебе, что распорядился, чтобы мне докладывали о любых необычных трупах. Так вот, я этого распоряжения не отменял. И только что я получил этот рапорт от одного из наших людей в Пидмонте, около пяти миль отсюда. Прошлой ночью, когда наш цыган сидел на цепи, с ног до головы обвешанный «борцом» и под надежным присмотром, другой оборотень убил в том самом месте трех фермеров.

Он требовательно посмотрел на Калди:

— Ну?

Калди пожал плечами:

— Клаудиа, — просто сказал он.

— Клаудиа? — Брачер повернулся к Невиллу. — О чем это он? Какая еще, к черту, Клаудиа?

— Ты же сам сказал, — еще один оборотень, — ответил. Невилл.

— Женщина! — воскликнул капитан. — Женщина-оборотень?

— Почему вас это смущает, капитан Брачер? — улыбнулся Калди. — В известном смысле это можно толковать как признак прогресса.

— Заткни свой рот, цыган, — рявкнул Брачер, — я не с тобой разговариваю.

Калди продолжал улыбаться:

— Я надеюсь, вам хватит запасов «борца»-травы. Скоро эта трава вам очень понадобится, капитан.

— Что вы имеете ввиду, мистер Калди? — спросила Луиза.

Цыган пожал плечами:

— Это же очевидно. Мир достаточно велик, а мы с ней оба оказались в Северной Дакоте в одно и то же время. Неужели вы думаете, что это простое совпадение?

Глаза Луизы широко открылись:

— Вы хотите сказать, она вас ищет?

— Конечно. — Калди снова улыбнулся. — И я уверен, что очень скоро она меня найдет.

Луиза глотнула воздух широко открытым ртом и посмотрела на брата. Казалось, Брачер не был испуган или озабочен словами цыгана. Однако она заметила, как смертельно побледнело его лицо.

9

— Господи Боже, всемилостивый Отец наш, тот, кому ведомы грехи наши и от кого нет тайн; я, несчастный грешник, предстою перед тобой и молю простить мне прегрешения мои и беззакония мои…

Джон Невилл стоял на коленях возле кровати в своей комнате на третьем этаже Центра «Халлтек».

Он весь дрожал, сцепив руки на груди, так что костяшки пальцев побелели. Он страшно нервничал, его охватил ужас, так же, как Луизу и Петру Левенштейн. Они и не пытались скрывать свой страх, как это делал Уильям Пратт, сочинивший массу отговорок, чтобы только удрать из Маннеринга. Впрочем, Брачер эти отговорки не принял. Сам Брачер, похоже, был единственным человеком, чьего спокойствия не нарушило ошеломляющее известие. Хотя и это спокойствие было обманчивым, и его терзала тревога. Где-то в окрестностях Миннеринга, на свободе и неопознанный, бродил еще один оборотень, определенно намереваясь найти того, кого они держали в тюрьме Центра «Халлтек».

— …призри нас, благослови и сохрани нас; и ниспошли ангелов своих, чтобы защитили нас от злого духа. Молю Тебя во имя единственного Сына Твоего, да пребудет с ним честь и хвала во веки веков! Аминь.

— Лицемер!

Невилл обернулся и увидел Луизу, стоящую на пороге, скрестив руки на груди. В ее глазах светился гнев и страх одновременно.

— Лицемер! — повторила она.

Невилл поднялся с колен:

— Ради Бога, Луиза, не начинай всего этого сейчас!

Она презрительно усмехнулась:

— И ты еще говоришь «ради Бога»?

— Перестань! — потребовал он.

— Я перестану, когда перестанешь ты, Джон. Я перестану напоминать, что ты позволил втянуть себя в этот ужас. Я перестану, когда ты вспомнишь, наконец, о своем долге, христианина и гражданина.

— Но ведь я пытаюсь спасти жизнь нам обоим! — воскликнул он. — Чего ты ждешь от меня? Фредерик, знаешь ли, не оставил мне выбора.

— У тебя есть выбор, и ты это знаешь.

— Хорошо, тогда я выбираю жизнь.

— Ты выбираешь грех!

— Вся власть — от Бога, — отрезал он. — Знакома тебе эта сентенция, Луиза? Ты помнишь, кем был Святой Павел?

Она рассмеялась ему в лицо:

— Власть?! Я что, по-твоему, невежественная дурочка, развлекающаяся у телевизора, пока ты тут распеваешь мне псалмы? Тебе прекрасно известно, что власть — это Президент, Конгресс и суд, а не эта банда фанатиков-убийц! Не примешивай к своей трусости еще и богохульство!

— Ну, знаешь ли, — пробормотал он, оправдываясь, — все-таки у них власти побольше, чем у меня, это уж точно.

— Христианин не должен убивать, Джон! Лучше умереть, чем совершить грех смертоубийства!