Клеймение Красного Дракона. 1937–1939 гг. в БССР - [58]

Вверху пирамиды виновных – руководство ЦК КП(б)Б – лично Левицкий и Волков. Относительно Волкова отмечалось, что он действовал по указке Левицкого и Бермана. «Достаточно сказать, что все дела, которые решались Центральным Комитетом, предварительно ими согласовывались с б[ывшим] руководством НКВД»[655].

Пономаренко подчеркивал, что вместо мобилизации бдительности партийных организаций на борьбу с врагами руководители прививали, культивировали практику огульного недоверия к кадрам. В организации была создана обстановка недоверия и подозрительности, на каждом заседании Бюро Центрального Комитета снимались с работы, предавались суду и арестовывались несколько районных руководителей. В качестве примера приводит заседание Бюро 31 декабря 1937 г., когда за несколько часов были рассмотрены и приняты по пяти районам БССР стандартные однотипные решения, обвинявшие секретарей райкомов и председателей райисполкомов в проведении вредительской линии, в пособничестве шпионажу и т. д.[656] Отмечает, что органами НКВД доказано, что эти материалы являются клеветническими, и за немногим исключением, все обвиняемые реабилитированы полностью[657].

Пономаренко описывает механизм «разоблачений»: на заседаниях Бюро ЦК «коммунистам, вина которых не была никаким образом подтверждена, задавались следующие вопросы: Сколько получил от разведки? Кем завербован? Кого вы завербовали? Давно ли находитесь в контрреволюционной организации?» И далее он делает вывод: враги, попавшие в НКВД, «скрываясь за изобличительными сенсациями, творили гнусную работу, в результате которой многие, ни в чем неповинные люди, репрессированы»[658].

Пономаренко назвал следующие цифры: были исключены из партии и сняты с работы 24 секретаря райкомов, 33 секретаря райкомов партии были просто сняты с работы с наложением различных партийных взысканий, около 35 секретарей райкомов были арестованы (здесь же он отмечает, что подавляющее большинство из них уже целиком реабилитированы). Было снято с работы и арестовано около 50 председателей райисполкомов (большей частью также освобождены и реабилитированы). Значительно больше было арестовано заведующих районными земельными и финансовыми отделами. Арестовывались агрономы, директора МТС, заведующие Райзо, районные уполномоченные комитета заготовок, научные работники и т. д.

Однако в «Справке о результатах изучения партийного архивного материала за 1937–1938 годы», направленной на имя секретаря ЦК КПБ Мазурова через 20 лет, приводятся другие данные: в 1937 г. были сняты с работы и исключены из партии как враги народа 56 секретарей райкомов партии, 36 секретарей райкомов исключены из партии за связь с врагами народа и за нежелание ликвидировать последствия вредительства, 219 членов горкомов и райкомов разоблачены как враги народа, а 140 членов горкомов и райкомов исключены из партии за связь с врагами народа – это из общего количества 1720 членов горкомов и райкомов партии[659].

20 января 1939 г. нарком юстиции С. Т. Лодысев и председатель Верховного суда БССР И. Гуков писали в ЦК КП(б)Б, что приговор в отношении осужденных по Червенскому делу[660] заведующего рай– финотделом Л. М. Древницкого (был приговорен к расстрелу), инспектора райфинотдела Ткача (был приговорен к лишению свободы сроком на 20 лет) в части квалификации их преступления и примененных мер наказания не соответствует установленным материалами предварительного и судебного следствия обстоятельствами дела[661], что контрреволюционная цель в их действиях не установлена[662], следствие велось с нарушениями УПК и т. д., с нарушениями прошел и сам суд[663]. Приговоры были пересмотрены, статьи об антисоветской деятельности были заменены на статьи о злоупотреблении властью. Однако Древницкий был уже расстрелян.

Пересмотр этого дела наиболее интересен тем, что здесь перечисляются работники суда и прокуратуры, которые имели отношение к проведению данного процесса: возбуждено уголовное дело, произведено предварительное следствие, подписано обвинительное заключение о предании суду прокурором Червенского района Щукиным, обвинительное заключение утверждено зам. прокурора БССР по спецделам Селиверстовым; суд провела спецколлегия Верховного суда в составе Карпика, Абражевича и Федосенко с участием прокурора прокуратуры БССР Дубинина, государственным обвинителем был прокурор Гуревич[664]. Червенское дело фигурирует в докладной записке секретаря ЦК КП(б)Б Пономаренко в ЦК ВКП(б) от 7 февраля 1939 г. «О работе Верховного Суда и судебных органов БССР» в качестве наиболее яркого образца того, что «самостраховщики из работников Верховного Суда, применяли преувеличенную меру наказания»[665]. Данное дело стало основанием для ареста сотрудников суда и прокуратуры, ответственных за его организацию и проведение.

По состоянию на 1 марта 1940 г. в республике не хватало 200 прокуроров (районных, областных прокуратур), 200 помощников прокуроров и 140 следователей, среди имеющихся сотрудников органов прокуратуры около половины имели только начальное образование; треть работала менее года, почти половина – менее трех лет.