Клетка для невидимки - [32]

Прошло два дня. Лагутин, пользуясь туманной погодой, дважды плавал на маленькой надувной лодке на берег и, пробравшись в поселок, на деньги Безымянного закупал продукты, свежие газеты и бензин для примуса. Возвратившись, он точно в назначенное время выходил на связь с базой, рассказывал сказки о своей трудной жизни и перечислял названия трав и кустарников, которые употребил нынче на обед.

«Не разжирей на моих харчах, – предупредил Безымянный как-то, глядя на то, как Лагутин уминает гречку с тушенкой. – А то морда в экране телевизора не уместится!»

«Двое уже выбыли из игры», – как бы невзначай сказал Лагутин, не поднимая глаз и не отрываясь от миски. И в то же время он невольно напрягся, чтобы уловить реакцию Безымянного.

«А что так?» – сдержанно поинтересовался Безымянный.

«Погибли. Один в воде захлебнулся, а другая на сучок напоролась».

«Эх, мама не горюй! – с притворным сочувствием протянул Безымянный, хитро поглядывая на Лагутина. – А может, это твоя работа, фраерок? Мало ли куда ты на лодке мог заплыть?»

«Нет, это не я», – ответил Лагутин и посмотрел на Безымянного тем же взглядом.

Безымянный усмехнулся.

«На меня думаешь? – с пониманием спросил он, потрепал Лагутина по плечу и добавил: – Правильно делаешь!»

Так они и жили в относительном мире и согласии, играя в одну и ту же игру.

– …Ты скоро свалишь, а мне здесь до первого снега сидеть, – сказал Безымянный, облизывая миску. – Надо приличный запас хавки сделать. Сегодня опять дуй в поселок!

– Погода слишком ясная, – попытался возразить Лагутин.

– А ты аккуратненько, камышами, – жестче сказал Безымянный.

– Может, у тебя просто какие-то дела? Так я тебе мешать не буду, залезу в свой шалаш и до шести вечера носа не покажу, – сказал Лагутин и с опозданием подумал, что может показаться слишком догадливым.

Безымянный резко повернулся к нему и схватил его за ворот куртки.

– А вот это, фраерок, тебя не касается! – зашипел он, глядя на малиновое лицо Лагутина маленькими злыми глазками. – Прикуси свой поганый язык, пока я из него фарш не сделал! Мы не на зоне, и ты пойдешь туда, куда я тебе скажу! Понял, гнида?

– Понял.

Безымянный оттолкнул Лагутина от себя.

– Тогда пошли!

Лагутин шел впереди, раздвигая кусты осторожно, чтобы они ненароком не хлестнули Безымянного по лицу. Уголовник шел за ним, след в след, и Лагутин чувствовал затылком его дыхание. «Сейчас как шарахнет меня тесаком по голове! – подумал он и тотчас принялся себя успокаивать: – А что это ему даст? Если я не выйду на связь, в семь вечера сюда нагрянет спасатель со съемочной бригадой, перероет весь остров, найдет мой труп, потом палатку и склад консервов. Вызовет милицию, и кранты этому урке. Зачем это ему надо? К тому же он очень хочет денег».

Утешив себя таким выводом, Лагутин остановился у затоки с черной неподвижной водой, в которой отражались сплетенные между собой ветви деревьев. Безымянный присел у зарослей камышей, пошарил в них рукой и, нащупав шнурок, подтянул к берегу лодку.

– Бензина закупи побольше! – стал давать последние наставления Безымянный и, послюнявив пальцы, принялся отсчитывать деньги. – Ночи все холоднее, мне бензина много понадобится. И не забудь спрятать лодку в камышах, как на берег сойдешь. Но самое главное – замети за собой следы! Чтоб песок после тебя гладкий был! Понял, фраерок? И не писяй кипятком, все у нас получится…

Он дождался, пока Лагутин пристроит свои ноги в тесной лодке, кинул ему пару коротких пластиковых весел и оттолкнул лодку от берега.

«Хрен он от меня сбежит! – подумал Безымянный, приглушая вдруг вспыхнувшее подозрение. – Не такой уж он дурак, чтобы отказаться от пятисот тысяч, которые уже сами падают в руки. Вот только слишком много знает, а это плохо…»

Он стоял у затоки до тех пор, пока лодка не исчезла за песчаной отмелью. Потом он вышел на берег и долго смотрел на соседний остров, похожий на плывущего по озеру ежа.

«Осталось трое, – подумал Безымянный. – Если, как сказал фраерок, поторопить события, то через пару дней вся их гребаная «Робинзонада» закончится…»

Глава 22 Единомышленники

– Добрый вечер, господин спасатель! – театрально произнес Саркисян, приподнял кепку и поклонился. – Вы все еще на свободе?

– Если быть до конца честным, – ответил Ворохтин, – то меня восхищает твоя выдержка.

– О, да! – охотно согласился с этим Саркисян. – Еще моя мама говорила, что на моих нервах можно строить подвесные мосты. А вы, наверное, плохо спите? У вас неважный вид.

– Это дурная наследственность, – с улыбкой ответил Ворохтин. – А вообще, я мстительный и беспощадный человек. И от меня очень трудно избавиться.

– Надо же! – покачал головой Саркисян. – Какая самооценка!

Он снова приподнял кепку и неторопливой походкой пошел в аппаратную, где вовсю шел монтаж очередной подачи.

Темнело. Небесная синева густела, чем ближе к востоку, тем сильнее, но небо оставалось по-прежнему чистым и прозрачным, что предвещало звездную и холодную ночь. Ворохтин поднялся на спасательную вышку. Облаченный в армейский бушлат наблюдатель курил, любуясь кроваво-красным закатом.

– Не волнуйся, не усну, – сказал он.

– Если заметишь сигнальную ракету, постарайся сообщить мне об этом первому, – попросил Ворохтин.