Клеопатра Великая. Женщина, стоящая за легендой - [30]
Семейный статус повышался благодаря кровной связи с Пшеренптахом III, верховным жрецом Мемфиса, действовавшим в роли «ока царя Верхнего Египта и уха царя Нижнего Египта». Он имел такой же статус царского доверенного лица, как и Горанх, верховный жрец Летополя, чья семья уже давно породнилась со жречеством Мемфиса и кто уже поддерживал Авлета, за что удостоился эпитета «возлюбленный бога и друг царя».
Получив щедрое вознаграждение в виде снижения налогов, жрецы — сторонники Авлета — принялись укреплять стабильность повсюду в стране. Когда начался новый период строительства храмов в Танисе, Медамуде и Ком Омбо, монументальный вход в Эдфу украсили громадными фигурами Авлета, попирающего врагов, и фигурами его сестры-жены Клеопатры V Трифены, «дочери бога Солнца», которые позднее заделали из-за того, что она впала в немилость.
Благодаря возобновлению прямой торговли с Индией царская казна, оскудевшая из-за недавнего неурожая, частично пополнилась. Авлет назначил «военного наблюдателя за Красным и Индийским морем», который должен был пресекать вылазки набатейцев (арабских племен, населявших район современной Иордании), недовольных тем, что в их посреднических услугах больше не нуждались, и возобновил экспорт текстиля, вина, стекла и рабов с Африканского Рога. Приобретенные в Индии такие товары, как специи, смола, драгоценные камни, слоновая кость и шелк, экспортировались с большой прибылью.
Такие богатства вызвали у римлян еще больший интерес к царству Авлета, особенно в связи с тем, что протеже Суллы, Птолемей XI, как говорили, завещал Египет Риму. После окончания диктатуры Суллы в 78 году до н. э. власть в Риме перешла к трем честолюбивым полководцам: Гнею Помпею Магну, Гаю Юлию Цезарю и Марку Лицинию Крассу. Последний призывал аннексировать Египет.
Стараясь выиграть время и спасти свое царство от вторжения, Авлет не скупился на взятки различным римским сенаторам и помогал финансировать поход Помпея против понтийского царя Митридата VI. После его самоубийства римляне завладели всеми богатствами царства, в том числе бывшей казной Птолемеев, которую Митридат захватил на острове Кос. Добыча Помпея, привезенная в Рим, оказалась столь огромной, что сенат устроил для него триумфальный въезд в столицу, походивший на птолемеевские празднества с той лишь разницей, что по крайней мере пять тысяч солдат противника погибли в этом конфликте. За колесницей Помпея через город прошли вдова и дети Митридата, что явилось кульминацией триумфальной процессии. Сенсацию у толпы вызвала голова Помпея, сделанная из трофейного жемчуга.
Цезарь, понимая, что Помпей затмил его своей популярностью, стал искать способ, как взять реванш. Между тем Помпей не только добавил к своему имени эпитет Александра «Великий», но даже перенял стиль его прически с вздернутым локоном над бровью, чего Цезарю никогда не удалось бы повторить из-за редеющих волос.
Рим переключил внимание на некогда могущественную империю Селевкидов, чья овдовевшая царица Селена отправила двоих сыновей в Рим в 75 году до н. э. заявить права на трон Сирии и Египта на основании того, что они там родились. Но Рим отнюдь не собирался поддерживать подобные притязания: Помпей был послан на восток, чтобы прибрать к рукам Иудею при финансовой поддержке Авлета, а Египет находился в плотном окружении, учитывая, что римские войска постоянно пребывали на его северо-восточных границах, а также на западных, после того как сын Фискона Апион передал Риму Киренаику в 96 году до н. э.
В результате постепенного завоевания бывшей империи Александра римляне стояли уже у самого порога его города, и юная Клеопатра полностью осознавала опасность, представляемую ими для будущего ее семьи. Ее отец продолжал снабжать деньгами Помпея, и она не видела, как финансовые средства помогают сдерживать неизбежный натиск римлян. Традиционная птолемеевская демонстрация богатства, особенно бросавшегося в глаза во время шикарных пиров в честь Помпея, воспринималась подтверждением того, что Авлет может служить доступным источником средств, и при продолжавшейся раздаче денег лишь страх перед захватом римлянами удерживал александрийцев от открытого восстания.
Недовольство населения выражалось в спорадических вспышках насилия. По свидетельству древнегреческого историка Диодора, когда один из приезжих римлян непредумышленно убил кота, возмущенная толпа египтян окружила дом, где расположился римлянин. Они кричали и требовали смерти. Ни посланные царем сановники, пытавшиеся увещеваниями образумить народ, ни страх перед Римом не спасли неосторожного. Его растерзали тут же на улице. Это событие, обычно воспринимаемое как проявление любви египтян к животным, приобретает гораздо больший смысл в антиримской атмосфере, сложившейся в 60 году до н. э.
