Клеопатра Великая. Женщина, стоящая за легендой - [113]

Но пока их медлительный обоз полз сзади, охраняемый войсками под командованием офицера Антония, Оппия, и нового армянского союзника Артавазда, Монаэс, оказавшийся не другом, а врагом римлян, с пятьюдесятью тысячами конных лучников внезапно напал на обоз и уничтожил все запасы продовольствия и осадные машины. Артавазду пришлось отвести свои силы в Армению. Антоний ничего не знал о потере обоза и продолжал ждать на подступах к укрепленной мидийской столице, когда прибудут осадные машины, необходимые для штурма города. Оставшись без продовольствия среди голой равнины перед лицом противника, который отказывался вступать с ним в сражение на открытой местности, Антоний был вынужден повернуть на запад. При этом от дизентерии, голода и во время атак парфян погибли двадцать тысяч римлян. Еще восемь тысяч человек Антоний потерял из-за снежных буранов, когда остатки его армии в зимнюю стужу отступали по горам Армении в сторону Сирии.

Одновременно на другом конце Римской империи флот Октавиана, состоящий из кораблей, переданных ему Антонием, одержал победу над Секстом Помпеем. Сам Октавиан сильно болел и не участвовал в сражении, он «не смел даже поднять глаза на готовые к бою суда — нет, он валялся как бревно, брюхом вверх, глядя в небо, и тогда только встал и вышел к войскам, когда Марк Агриппа обратил в бегство вражеские корабли»[500]. После того как Секст бежал на восток и многих его воинов распяли на кресте — это была традиционная казнь у римлян, Лепид, лишившийся его сенаторской поддержки, испугался, что теперь может прийти его черед. Поэтому он захватил Сицилию, но солдаты Октавиана быстро отбили остров, Лепид был отстранен от власти, а Сицилия и Северная Африка отошли к Октавиану. В связи с тем, что трехсторонняя форма правления стала двухсторонней, произошла поляризация мировой политики между Востоком и Западом, между Александрией и Римом и между двумя оставшимися триумвирами — Антонием и Октавианом.

Октавиан вернулся в Рим героем, освободив моря, положив конец гражданской войне и обеспечив мир. Контраст с положением Антония не мог казаться более очевидным. Потеряв больше четверти своей армии из-за плохой погоды и в результате предательства, удрученный триумвир в конце концов добрался до финикийского берега и снова попросил Клеопатру прибыть к нему с деньгами и продовольствием. Хотя она незадолго до этого родила и в разгаре была зима, когда из-за штормов навигация в Средиземном море обычно прекращалась, Клеопатра смело отправилась в плавание. Антоний ждал ее с таким нетерпением, что «не мог улежать за столом — посреди попойки он, бывало, вскакивал и выбегал на берег, поглядеть, не плывет ли египтянка, пока наконец она не прибыла»[501]. После того как супруги вернулись в Александрию в начале 35 года до н. э., они получили известие, что мидийский царь поссорился со своим сюзереном Фраатом из-за дележа римских трофеев и теперь предлагал заключить союз, пообещав даже конницу для будущей войны Антония с Парфией. Чета начала составлять новые планы. Клеопатра возьмет на себя ответственность за нужды флота, который будет охранять Средиземное море. А перед Антонием стояла задача увеличить численность сухопутных сил, поскольку двадцать тысяч солдат, обещанных Октавией и ее братом, так и не прибыли. Весной 35 года до н. э. были отправлены всего две тысячи и то только до Афин. И еще Октавиан вернул лишь семьдесят кораблей из тех ста тридцати, что Антоний ранее передал ему. Все эти подкрепления Октавиан отправил вместе со своим самым смертоносным оружием — своей сестрой Октавией.

Сама Октавия задалась целью вернуть мужа и восстановить положение жены и матери в противовес вкладу, внесенному Клеопатрой в вооруженную борьбу. Октавиан умело манипулировал сестрой как марионеткой, и ее роль «преданной жены», в сущности, свелась к тому, чтобы заманить Антония в ловушку. Если бы он отправился в Афины и принял войска вместе с Октавией, то лишился бы важной для него поддержки Клеопатры. Но из-за малочисленности предложенного подкрепления такой вариант становился маловероятным, а Октавиан, как видно, хотел, чтобы Антоний порвал с Октавией. В таком случае Антоний поставил бы себя в еще более невыгодное положение после недавнего военного поражения.

В то время как Антоний решал, как ему поступить, Клеопатра вела себя крайне неуравновешенно: то она «прикидывается без памяти в него влюбленной»[502], то притворно льет слезы, то у нее начинаются приступы гнева, то она ничего не ест, «чтобы истощить себя»[503]. Хотя более поздние источники утверждали, что такое невероятное поведение подтолкнуло Антония к решению его проблемы, он, безусловно, мог оценить две очевидные возможности. На Западе находились Октавия, две их дочери и шурин, чье существование представляло угрозу для всего, чего хотел достичь Антоний. А на Востоке была Клеопатра и их трое детей, все потомки Александра, с которым он еще мог соперничать, ибо обладал полководческим талантом. И на Востоке без Октавиана Антоний мог быть своим человеком. Коль скоро его будущее как независимой силы зависело от Клеопатры, он написал письмо Октавии в Афины, предлагая ей отправить ему солдат, корабли и Антилла, его старшего сына от Фульвии, а самой вернуться к брату в Рим и проявлять заботу о младшем брате Антилла и их двух дочерях. Как и следовало ожидать от римской жены, она повиновалась мужу, а он продолжал собирать силы на сирийской базе, Антиохии, готовясь к возобновлению войны с Парфией.