Клеопатра. Последняя царица Египта - [28]

Триумф, который Цезарь праздновал в августе для увеселения Рима и своего собственного удовольствия, состоял из четырех частей и длился четыре дня. В первый день Цезарь проехал по улицам Рима, играя роль завоевателя Галлии, а когда стемнело, поднялся на Капитолий при свете факелов: сорок слонов несли многочисленных факельщиков, идя справа и слева от его колесницы. В заключение этого впечатляющего парада был казнен несчастный Верцингеториг (вождь галльского племени арвернов. – Пер.), которого держали в плену шесть лет. Это был акт хладнокровной жестокости по отношению к достойному уважения врагу (он добровольно сдался Цезарю, чтобы спасти своих соотечественников от дальнейшего наказания), который в то время можно было извинить тем, что такие казни в конце триумфов были традицией. На второй день праздновалась победа диктатора над врагами в Египте, и принцессу Арсиною провели по улицам города в цепях, видимо, вместе с Ганимедом, причем последний, наверное, был казнен в конце представления, а первую пощадили, что было чем-то вроде официального признания царского дома Клеопатры. В этом шествии несли изображения Ахиллеса и Потина, и население встречало их язвительными замечаниями; а статуя, изображающая знаменитый Нил, и модель Фаросского маяка, чуда света, напомнили зрителям о значении этой страны, которая теперь оказалась под защитой Рима. Чередой вели африканских животных, невиданных в Риме, таких как жирафы; также на радость простому люду были показаны другие чудеса из Египта и Эфиопии. На третий день демонстрировалась победа над Понтом, и перед завоевателем пронесли большую плиту, на которой были написаны слова «Пришел, увидел, победил». И наконец, на четвертый день праздновались победы в Северной Африке. В этом последнем шествии Цезарь совершил оскорбительный выпад, выставив напоказ захваченные римские знамена: ведь кампания была против римлян, воевавших на стороне Помпея. Этот факт он сначала попытался закамуфлировать, заявив, что триумф празднуется над нумидийским царем Юбой, который был на стороне врага. Но еще большее оскорбление было нанесено, когда все увидели грубые карикатуры на Катона и других личных недругов Цезаря, которые несли во время шествия. И простые люди, наверное, задавались вопросом, не является ли такое высмеивание благородных римлян, тела которых едва успели остыть в своих могилах, дурным поступком. По-видимому, рассудительность Цезаря в таких вопросах несколько исказилась за этот последний год, полный военных и административных успехов, и он начал презирать тех, кто оказывал ему сопротивление, словно они были заблуждавшимися глупцами. В таком отношении можно, наверное, увидеть то самое качество, которое заставило его любезно согласиться возложить на себя, словно по праву, божественный сан и которое убеждало его всегда стремиться к самодержавию; ведь нельзя считать нормальным, если человек считает себя существом достойным поклонения, а своих врагов – объектом осмеяния.

На самом деле можно почти не сомневаться в том, что на тот момент состояние умственных способностей Цезаря было не вполне нормальным. На протяжении нескольких лет он был подвержен эпилептическим припадкам, а теперь эта неприятная болезнь становилась все более ярко выраженной и приступы происходили чаще. Говорят, что приступ именно этой болезни случился с ним в битве при Тапсе; и в других случаях припадки происходили при исполнении им его обязанностей. Такое физическое состояние могло быть объяснением его растущих эксцентричности и веры в свои полубожественные возможности. Ломброзо (Чезаре Ломброзо, 1835–1909; судебный психиатр и криминалист, родоначальник антропологического направления в криминологии и уголовном праве. – Ред.) заходит настолько далеко, что утверждает, будто эпилепсия стала движущей силой личности человека, который считал себя Сыном или Посланцем Божьим. Эпилепсией страдали Эхнатон, великий религиозный реформатор Древнего Египта, пророк Мухаммед (ок. 570–632) и многие другие религиозные реформаторы. Нельзя сказать, какие галлюцинации и необычные явления видел Цезарь под воздействием этой болезни, но можно быть уверенным, что для Клеопатры они были ясными указаниями на его близкое родство с богами. И она не упускала случая напомнить ему как о его божественном происхождении, так и о своем собственном унаследованном божественном статусе, который он, как ее супруг, разделял.

К концу сентября Цезарь произвел в Риме сенсацию поступком, который достаточно ясно показывает его отношение к этому вопросу. Он освятил великолепный храм в честь Венеры Генетрикс, своей божественной прародительницы; и там, среди великолепия его мраморного святилища, он поместил статую Клеопатры, которая была создана в течение предыдущих недель знаменитым римским скульптором Архесилаем. Современные историки не придают значения этому поступку. Помещая в этот храм Венеры в день его торжественного открытия статую царицы Египта, которая в своей стране считалась представительницей Исиды-Афродиты на земле, Цезарь демонстрировал божественную сущность Клеопатры и говорил людям фразами, высеченными на века на камне, что женщина царской крови, которая оказала ему честь своим проживанием на его вилле у берега Тибра, была не меньше чем олицетворением самой Венеры. Вскоре мы увидим, как в последующие годы Клеопатре в одеждах Венеры суждено было встретить Антония и как ее в том и в других случаях приветствовала толпа как богиню, сошедшую на землю. И мы увидим, что мавзолей Клеопатры фактически составил часть храма этой богини. И в это время, и в последующие времена ее без разбора отождествляли и с Исидой, и с Венерой-Хатхор, и с Венерой-Афродитой. И даже после смерти Клеопатры сохранилось предание о том, что одна из ее знаменитых жемчужных сережек была разрезана на две части и в таком виде в конце концов украсила уши статуи Венеры в римском пантеоне. Были найдены монеты этого и более поздних периодов, на которых Клеопатра изображена как Афродита с младенцем Цезарионом на руках, который олицетворял Эроса. Цезарь всегда говорил о генетической связи своего древнего рода с этой богиней, и теперь появление статуи Клеопатры в новом храме, мне думается, следует толковать так, что он хотел, чтобы римский народ считал царицу «молодой богиней» – этим титулом наградили Клеопатру греки и египтяне в ее собственной стране.