Клеопатра - [23]

Но оказалось, что зря беспокоился, Клеопатре с верховным жрецом тоже не хотелось купаться в красной воде, потому на борт внесли только носилки и поднялись еще несколько, видимо, таких же высокородных, как сам Цезарь. Оглянувшись на соседей по веслам, римлянин едва не расхохотался. Среди высокородных он был едва ли не самым бедным, во всяком случае, такое впечатление создавалось, если сравнить его и их наряды и украшения. Восток есть Восток! Он все больше и больше понимал Лукулла, погрязшего в восточной роскоши после своего похода. Как тут не заразиться?

А действо продолжалось. Все расселись по своим кораблям, кемто дан знак движения, и вереница судов потянулась по Нилу против течения. Вокруг слышны звуки музыкальных инструментов, пение многих голосов. Больше всего Цезаря поразило то, что разнобоя не было. Как певцы и музыканты, находясь на разных лодках, умудрялись попадать в такт друг дружке – непонятно.

Грести действительно почти не пришлось, кораблик тащили на десятке прочных веревок плывущие впереди суда. Выбравшись на середину реки, главное судно остановилось. Видимо, по чьемуто знаку певцы разом затянули стройный гимн, а отовсюду раздался звон – это жрецы и все дамы старательно зазвенели систрами. Жрецы принялись громко читать молитвы, и снова Цезаря поразили отсутствие разнобоя и ритмичность произносимых слов.

Клеопатра и Птолемей рядом с ней вышли на нос основного корабля, жрец за ними нес ларец. В воду отовсюду полетели самые разные дары, здесь были и цветы, и даже богатые украшения. Женщины срывали с рук браслеты, с шей разные подвески и бросали в красные воды реки. Наконец, когда молитва закончилась, Клеопатра протянула руку, в которую жрец тут же вложил свиток папируса, перевязанный золотой лентой с большой царской печатью. Вокруг стало на удивление тихо, видно, все ждали чегото особенного.

Цезарь невольно даже привстал со своего места. Когда еще доведется увидеть, как приказывают большой реке разливаться?

В полной тишине Клеопатра подняла свиток над головой и с силой швырнула его в воду. Тот быстро пошел ко дну. И тут же окрестности огласились воплем восторга! Все точно очумелые выкрикивали похвалы царице, слова радости, что благополучие на год обеспечено!

Римлянин с изумлением понял, что тоже вопит от восторга! Всеобщее сумасшествие охватило и Цезаря! В этот момент он поверил в воплощение богини в его любовнице. Выполнив положенный ритуал, Клеопатра подошла к нему:

– Хапи принял приказ! Он разольется!

– Я рад за тебя! – Цезарь прижал царицу к своей груди.

Едва ли не до самого утра продолжалось празднество.

Позже Цезарь узнал, что для верности в свиток был положен золотой слиток, видно, Хапи тоже не против блестящего металла.

Но возражать и обличать совсем не хотелось, он на себе почувствовал, что значит всеобщая уверенность и единая радость. Кроме того, вода действительно начала прибывать довольно быстро, это добавило Клеопатре популярности. Цезарь вздыхал: поймет ли он когданибудь этот мир, где популярность приходит не изза разумных решений или выступлений, а просто потому что вовремя брошен в воду свиток с золотом внутри. Ведь все прекрасно понимали, что Нил и без приказа уже начал затапливать прибрежные земли, но как же радовались, когда свиток ушел под воду!

Вера великая вещь, народ, единый в вере, един во всем остальном. Цезарь дал себе слово это запомнить. А еще понял, что сам мало уделял внимания божествам, надо бы превратить поднесение даров в настоящий праздник. Это нетрудно, боги будут довольны, а уж люди тем более.

В Фивах Клеопатра показала Цезарю еще одно чудо. Предупредив, что подняться придется до рассвета, чтобы успеть с первыми лучами солнца к храму АмонаРа на западном берегу Нила.

– Мы там уже были.

– Неважно, мы были вечером, в Маамон, а надо на рассвете в Мемнон.

– Еще раз и понятно, пожалуйста.

– Египтяне называют восход солнца Мемнон, когда оно на самом верху небесного свода – это Амон, а закат – Маамон. Нужно быть у статуй в Мемнон.

– Зачем?

В ответ загадочная улыбка:

– Там услышишь.

Действительно, услышал. Стоило первым солнечным лучам показаться изза горизонта, как Клеопатра приложила палец к губам, призывая к тишине. Стоявшие вокруг египтяне замерли и без повеления царицы, римляне не могли понять в чем дело, но затихли и они. Потому что огромная правая статуя вдруг начала… петь!

Сначала Цезарю показалось, что это просто розыгрыш, поет ктото прячущийся за ней, но быстро понял, что это колосс фараона действительно приветствует мать богиню зари! Звуки не выводили мелодию, они просто длились, повышаясь с каждой минутой, были протяжными и очень чистыми. Римляне поняли, что никогда и нигде больше не слышали столь чистых и столь точных звуков.

Солнце взошло, в этот миг прекратилось и пение, закончившись на самой высокой из чистых нот!

Вокруг уже рассыпались солнечные лучи, засверкали на водной глади Нила, можно отправляться обратно, а Цезарь все стоял, потрясенный, и вслушивался, так хотелось, чтобы звуки появились снова.

– Хочешь услышать еще? Только завтра на рассвете. Знаешь, греческие музыканты специально приезжают к колоссу, чтобы услышать эти семь основных чистых нот.