Клеопатра - [185]

Царице, чтобы осуществить свой план, необходимы сообщники; но во дворце у нее еще осталось достаточно верных слуг, которые из сочувствия к ней найдут несколько таких змеек, не спрашивая, зачем они ей нужны, и принесут, спрятав так, как она им скажет, в назначенный ею момент.

В Александрии, между прочим, никто никогда не боялся змей. Напротив, их называли «добрыми духами», в память об Александре: потому что, как говорили, Олимпию, мать завоевателя, сделал беременной змей, а не царь Филипп; а другой змей показывал Александру дорогу во время ужасного перехода через пустыню, к оазису Сива, к храму Амона, жрецы которого признали в Македонце единственного воителя, достойного стать наследником строителей пирамид.

В память о завоевателе александрийцы, еще в эпоху основания города, завели обычай жить вместе со змеями. Они берут их в дома, кормят утром и вечером (после того, как сами поедят) мукой, смешанной с вином и медом. Щелчок пальцами, и змеи, уже зная, что их сейчас будут кормить, выползают из своих укрытий; потом, когда насытятся, еще один щелчок — и они вновь исчезают в норе, и никогда никого не кусают, даже детей.

А поскольку змеи, как считается, приносят счастье, их изображают над входной дверью, чтобы в дом пришло процветание: чаще всего в виде двух маленьких гадюк, симметричными извивами оплетающих палочку. Сам Гермес, бог дорог, приключений и богатств, доставляемых из Великой Дали, держит в руке этот магический знак; а многочисленные врачи Золотого города интерпретируют то же изображение как символ жизни, представляющей собой, по их мнению, смешение противоположных сил, идеальное равновесие которых и порождает здоровье. В блистательной Александрии всем управляет божественный змей — даже сейчас, когда, после победы Октавиана, Дионис, другой владыка сил земли, предпочел покинуть город.

Значит, ни один слуга не побоится, чтобы помочь царице, поймать в пустыне несколько таких змей. Да и можно ли лучше закончить историю славной династии, основанной соратником Александра, чем связав имя последней ее представительницы со змеей? Тем более что другая змея, царская кобра, вот уже несколько тысячелетий украшает корону фараонов — а иногда и изображения Исиды…

Что ж, решено, именно так она сойдет со сцены — ведомая змеей; так выиграет последнюю битву, обеспечив победу сил земли над силами неба. Искупавшись, возложив на себя оставшиеся у нее украшения, облачившись в царские одежды, с белой диадемой на лбу, она, после своего последнего ужина, просто протянет руку к маленьким белокожим гадюкам из пустыни. Хармион и Ирада, ее верные прислужницы, помогут ей в этой последней битве. Все, что от них требуется, — это чтобы они не позволили ей, царице, увидеть змеек в момент смертоносного укуса. Змеи должны быть спрятаны между листьями, прикрывающими смоквы, — если, конечно, она остановится на мысли (которая, впрочем, кажется превосходной), что их доставят в корзине с фруктами. Корзину принесет слуга, с самым невинным видом, в конце ужина. Эти идиоты римляне увидят ее, царицу, уже мертвой; но прежде она доставит себе последнее удовольствие: напишет Октавиану письмо, в котором попросит захоронить урну с ее прахом рядом с прахом Антония. По одной этой фразе он поймет, что проиграл. И что последнее слово, как всегда, осталось за ней.

* * *

В течение ближайших двух недель она делает все, чтобы Октавиан сохранил иллюзию, будто держит ее судьбу в своих руках. Однако, чтобы ее план удался — а на этот раз у нее нет права на ошибку, — она должна узнать из надежного источника точную дату его отбытия в Рим; и потом определить день своей смерти.

Ей удается завоевать симпатию одного из друзей Октавиана, который сочувствует ее судьбе. Узнав, на какой день назначен отъезд из Золотого города, он сразу же ей об этом сообщает: на второе сентября, годовщину битвы при Акции. Октавиан посадит свои войска на корабли не в Александрии, а в Сирии, куда они будут добираться сухопутным путем. Оттуда морем император вернется в Рим; детей Клеопатры он возьмет с собой[138].

Клеопатра просит, чтобы Октавиан оказал ей милость — позволил проститься с прахом Антония. Октавиан, который еще не вышел из своей роли великодушного победителя, а главное, по-прежнему убеждение том, что царица находится в его власти, тут же дает согласие.

В сопровождении своих прислужниц царица приходит в мавзолей, совершает ритуальные возлияния на погребальную урну Антония; потом, тоже в соответствии с обычаем, возлагает венок из свежих цветов, залог вечной жизни, целует камень гробницы и возвращается во дворец, где, как и было предусмотрено, велит приготовить себе ванну и заказывает особенно изысканный ужин. Все ее приказания тщательно исполняются: Октавиан, более чем когда-либо, заинтересован в том, чтобы она ощущала свою привязанность к жизни.

* * *

И в этот момент судьба вновь склоняется перед волей Клеопатры. Последняя сцена безупречно совершенна: у дверей комнаты стражники восхищаются огромными смоквами, которые слуга принес на десерт царице; корзину передают двум прислужницам.

Клеопатра прилегла на постель. Письмо Октавиану уже отправлено. Недалеко от царицы — окно, выходящее на море. Разбуженные и растревоженные веретеном, которым женщины ворошат фрукты, гадюки выползают из корзины.