Клавдия Партичелла, любовница кардинала - [2]

Клавдия полулежала на подушках, купая пальцы в теплой, ласковой воде. Шелковое платье плотно облегало стройный стан молодой женщины, темные кудри обрамляли белое лицо; пламенные глаза полузакрылись длинными, прямыми ресницами.

На утро кардинал должен вернуться в Трент. Это была последняя прогулка любовников перед разлукой. Сердца их были грустны. Томило предчувствие нового горя, новых опасностей. Эммануил поднял голову, встретил взгляд Клавдии и решил прервать молчание. Лодка неподвижно колыхалась на середине озера. Вдали в сумерках темнели очертания замка с двумя зажегшимися окнами.

— Завтра я возвращаюсь в Трент, — произнес кардинал, и голос его дрогнул. — Ты останешься здесь.

Клавдия удивленно подняла ресницы, но кардинал продолжал:

— Я должен вернуться. Завтра донна Мария Испанская покидает нас.

— Но ведь ее отъезд был назначен на конец июня?

— Некоторые события заставили ее ускорить отъезд. Сегодня дон Беницио доложил мне о неожиданном решении. Завтра я должен быть в Тренте, чтобы проводить высокую гостью с почестями и пышностью, приличными ее званию.

Эммануил умолк. Мысленным взором он вернулся ко времени, когда пять месяцев тому назад Анна-Мария прибыла в Трент. За несколько дней до Рождества 1648 года передовые отряды княжеского сопровождения вступили на итальянскую землю близ Сан-Микеле. Анна-Мария, дочь императора Фердинанда III, короля Австрийского, совершала путешествие в обществе своего брата Фердинанда, короля Венгерского и Богемского, кардинала Анелы, архиепископа Пражского князя Аренсберга, герцога Террановы, маркграфа Баденского, множества принцев, князей, и дам, направляясь в Испанию, где должно было состояться ее бракосочетание с Филиппомь IV.

Эммануил Мадруццо, епископ Трентский, выехал к ней навстречу со свитой из пятисот рыцарей и всадников, облаченный в пышные и дорогие одежды. Процессии встретились в Гардоло. Эммануил поцеловал руку будущей королевы Испанской и предложил свите принцессы гостеприимство в замке Клезио, наследственной резиденции Мадруццо, не уступавшей по роскоши и богатству папскому и императорским дворам.

В ясное и холодное декабрьское утро пронзительные трубы герольдов созвали на городские улицы толпы народа. С непокрытыми головами, униженно простираясь ниц, народ встретил молодую принцессу и ее блистательную свиту. Будущая королева Испании осталась довольна приемом.

При появлении поезда Ренга — исторический колокол литой бронзы — торжественно загудел на высокой крепостной башне. Ему ответили колокола с других башен, и ясное небо — ясное, каким может быть только небо Италии — огласилось радостным трезвоном, тысячу раз повторенным эхом долин и гор. Пушки замка оглушительным грохотом присоединились к праздничному хору.

Все население Трента высыпало на улицы. Купцы закрыли лавки, ремесленники покинули станки, хозяйки бросили очаги. Дома опустели. Матери и дети толпились на порогах. Из уст в уста передавалась весть, и толпы устремились по улицам в «немецкую слободу», в квартал Сан-Мартино, выстраиваясь густой стеной вдоль дороги, на которой уже раздавался топот бронзовых подков, сверкали кирасы, блестели стальные шлемы, пики и алебарды, мелькали в воздухе стрелы с цветными флажками, возвещая прибытие высоких гостей.

У городских ворот кортеж сопровождения остановился и перестроился. Восемь всадников в белоснежных одеждах выступили вперед. На них не было ни шлемов, ни оружия. На груди каждого нашит был громадный красный крест. За ними выстроились вооруженные всадники княжеской свиты. Карета Анны-Марии, запряженная четверкой богато разукрашенных коней, окружена была дамами, сидящими в высоких золоченых седлах, придворными вельможами, знатью и высшими духовными особами Богемии, Венгрии и Трентино.

Вслед за этой группой, включавшей представителей всех знаменитых родов Европы — от лесистых берегов Дуная до болотистых долин Манцанера, от степей Венгрии до зеленых холмов Богемии, от снежных Карпатских вершин до плодородных равнин Эридано — двигались бесконечные ряды всадников, блестевших шлемами и боевым снаряжением. Тут были ветераны последней войны, только что окончившейся Мюнстерским миром; солдаты всех национальностей, герои кровавых сражений, оставшиеся не у дел и ставшие декоративным украшением принцессы, ехавшей венчаться с заморским женихом.

Поезд кончался бесконечной вереницей возов с домашним скарбом. Толпы народа, давя друг друга, жадно глазели на зрелище. При виде сказочной роскоши и богатства они забыли о собственной нужде и бедности, приветственными кликами встречая принцессу, обмениваясь восторженными замечаниями, отпуская веселые шутки по адресу великана всадника из Богемии, ехавшего впереди и трубившего в рог.

Эммануил Мадруццо перебирал в памяти все мелочи церемонии. Он вспоминал праздничное веселье трентинского народа, любезности княжеской свиты, короткие слова Анны-Марии, торжественную встречу в Соборе, ночную иллюминацию города. Анна-Мария, несомненно, была поражена роскошью и пышностью приема.

Потом потянулись длинные зимние недели, приемы в замке, выезды на охоту и пиры, которым мог позавидовать Лукулл. В течение трех месяцев, последовавших за прибытием Анны-Марии в Трент, пять владетельных принцев посетили замок: король Венгерский, эрцгерцог Фердинанд Карл с эрцгерцогиней и многочисленной свитой, эрцгерцог Франц Сигизмунд, епископ Августинский и герцог Мантуйский. Не многие европейские дворы могли соревноваться с двором Мадруццо.