Клавдий. Нежданный император - [55]

Превращение Фракии в провинцию становилось неизбежным. Рим не мог терять время на решение династических споров, и раз имперской армии приходилось слишком часто вмешиваться, чтобы исполнять полицейские функции, лучше уж перейти к прямому управлению. Надо еще подчеркнуть стратегическое значение Фракии, в особенности ее северной части. Она представляла собой вторую линию обороны (после Мёзии) от набегов племен, живших в низовьях Дуная по ту сторону реки. В частности, даки и бастарны[34] были совершенно неукротимыми племенами и уже давно требовали присутствия в Мёзии двух легионов, которые при необходимости усиливала фракийская армия. Например, в 19 году царь предоставил войска для похода против бастарнов и скифов. А беспокойные племена, поднимавшие восстания, жили как раз на севере Фракии. Если такой мятеж разразится во время военных действий против народов из низовьев Дуная, римская армия попадет в тиски или, в лучшем случае, останется без фракийских пополнений.

Не стоит думать, будто Клавдий приветствовал аннексию царств-клиентов. Лучшее доказательство тому — что братья несчастного Реметалка III сохранили за собой Малую Армению и Понт, куда Калигула посадил их на царство в 38 году. Просто подунайская область справедливо привлекала к себе его внимание, в особенности Балканы, реорганизованные после аннексии Фракии. Тиберий в начале своего правления объединил руководство Мёзией, Ахеей и Македонией. До 35 года эти три провинции оставались под властью одного наместника — Поппея Сабина, который установил рекорд чиновничьего долголетия[35]. Впоследствии Калигула не пересматривал систему объединенного правления на Балканах. В 44 году Клавдий вновь сделал эти территории отдельными провинциями. Ахея и Македония, где не было легионов, снова стали сенатскими провинциями; Мёзию, где стояли два легиона (IV Скифский и V Македонский), передали под управление императорского легата в ранге консула. Эта реформа была необходима. Мёзия занимала главное стратегическое положение в низовьях Дуная. Наместнику хватало военных забот, а он к тому же обладал властью над прокуратором из всадников, руководившим новой провинцией — Фракией. Ему были не нужны Ахея с Македонией, переданные под надзор гражданской администрации, поскольку там установился мир. И потом, возвращение этих двух провинций под управление сената было приятно для высокого собрания и нисколько не умаляло власти императора, так что эта операция была успешной и в плане внутренней политики.

Таким образом, Клавдию удалось удержать границы на западе, несмотря на переброску войск для завоевания Британии. Увы, он упустил исторический шанс в западной Германии, лишив Империю притока крепкого населения и стратегической глубины, которых ей всегда будет не хватать.

Направимся теперь к Средиземному морю и поплывем в Африку и на Восток.

IX. Африка и Восток

Придя к власти, Клавдий немедленно столкнулся с трудным положением Мавретании. Эта обширная территория, включавшая в общих чертах север Марокко и Алжира вплоть до Атласских гор, уже давно находилась под влиянием Рима. Еще в эпоху Югуртинской войны (112–105 годы до н. э.) этой областью управлял союзник Рима — царь Бокх. Позднее его преемники Бокх II и Богуд, делившие власть, приняли сторону Цезаря против Помпея. Этот удачный выбор позволил Мавретании расшириться на восток до реки Ампсаги (уэд Эль-Кебир), по которой пройдет граница с Нумидией. Затем Октавиан воспользовался смертью Бокха в 33 году до н. э., чтобы перевести Мавретанию под свое прямое управление, но в 25 году до н. э. передал ее нумидийскому князю Юбе II, женив его на Клеопатре Селене, дочери Марка Антония и Клеопатры. Этот монарх был образцовым царем-клиентом все 25 лет своего царствования. В частности, он оказал эффективную помощь в борьбе против нумидийского мятежника Такфарината (чтобы избавиться от него, римской армии потребовалось семь лет).

Его сын Птолемей наследовал ему в 23 году н. э. Его царствование началось удачно — с окончательного поражения Такфарината. Участие в войне против мятежника принесло Птолемею триумфальную тогу, расшитую пурпуром и звездами, и скипетр из слоновой кости. В 38 или 39 году царь, приглашенный в Рим Калигулой, весьма некстати облачился в пурпурную мантию, в которой и стоял на глазах у всех рядом с императором. По словам Светония, это стоило ему жизни. Тут он и в самом деле дал маху. Эта тряпка, символ высшей власти, могла покрывать только плечи императора. Во всяком случае, получение триумфальной тоги не позволяло царю носить paludamentum (пурпурную мантию) в присутствии принцепса. И все-таки, даже если предположить, что Птолемей действительно сделал такую глупость, не она, вероятно, стала причиной его устранения. За поведение, которое само по себе не представляло никакой опасности для императора, ему могли назначить более легкое наказание.

Современные историки согласны в том, что Птолемей был замешан в заговор Гетулика, командовавшего войсками в Верхней Германии, против Калигулы. К аргументам в пользу этой версии относится тот факт, что отец Гетулика, Косс Корнелий Лентул, долгое время сражался в Северной Африке во времена Юбы II. Именно там он получил прозвище Гетулик за свою победу над гетулами — берберийским племенем. Его сын Гней (военачальник-заговорщик) носил его в свою очередь, согласно обычаю. В молодости Птолемей наверняка знал Гетулика-отца, и можно предположить, что Гетулик-сын искал его поддержки. У царя была как минимум одна причина ввязаться в эту авантюру: осуществить разбитую мечту своего предка Антония, особенно если Гетулик дал ему надежду… Вот только его братец Калигула, тоже потомок Антония, иначе смотрел на эти вещи. Когда Птолемей явился в Рим, Калигула попросил его поехать с ним в Галлию. Официально целью поездки была подготовка похода в Германию, а затем вторжение в Британию. На самом деле нужно было прежде всего пресечь заговор, неожиданно захватив главных заговорщиков и казнив их. Под предлогом осмотра Галлии Калигула собрал их всех, чтобы разом накрыть сетью.