Клавдий. Нежданный император - [16]

Но в курии ли, на Капитолии ли сенат уже не владел ситуацией. Заклеймив память Калигулы и произнеся несколько красивых слов о «свободе», он мог лишь призвать гражданское население разойтись по домам, а солдат — по казармам, пообещав первому сократить налоги, а вторым — выплатить вознаграждение… В общем, расписался в своей беспомощности. И потом, у преторианцев был Клавдий, что значительно меняло весь расклад. Сенат решил попытался пока выиграть время, направив к Клавдию двух своих представителей. Опасаясь, что их могут взять в заложники, выбрали не сенаторов, а народных трибунов, поскольку те обладали неприкосновенностью. Их задачей было убедить Клавдия явиться в сенат и объясниться относительно своих намерений, а также не использовать силу, чтобы прийти к власти. Трибуны начали свою речь в этом ключе, подчеркнув твердую волю сената не подчиняться принуждению. Но завершили несколько иначе. То ли они были благорасположены к Клавдию, то ли на них произвел впечатление вид преторианцев, но закончили они, на коленях умоляя его принять власть над империей от сената, а не получить ее посредством гражданской войны.

Разумеется, Клавдий не был настолько глуп, чтобы отправиться на Капитолий, где его могли посадить в тюрьму или убить, а потому только успокоил посланных касательно своих намерений и передал им добрые слова о сенате. Клавдий советовался с царем Иудеи Иродом Агриппой I, который тогда находился в Риме. Внук Ирода Великого был близок к императорской семье и являлся давним другом Калигулы. После смерти его деда Август разделил царство на тетрархии между тремя сыновьями покойного. Обойденный дядьями, Агриппа не получил ничего, но Калигула, желавший вознаградить его за верность, незадолго до своего убийства передал ему две из тетрархий вместе с царским титулом. Агриппа был ловким человеком. Всю свою жизнь он занимался тем, что прибирал к рукам царство своего деда полностью или частично, обращаясь за поддержкой к Дому императора. Когда он понял, что от Тиберия не получит ничего, то поддержал Калигулу еще до его прихода к власти. Но слишком активно, за что на несколько месяцев угодил в тюрьму. Старый Тиберий не любил некорректного поведения. Теперь же Ирод Агриппа, естественно, решил воспользоваться ситуацией, чтобы получить царство целиком. Для этого ему в очередной раз надо было поставить на верную лошадку. При этом Агриппа прекрасно разбирался в хитросплетениях римской политики: когда он был безземельным царевичем, то подолгу жил в Риме, а потому хорошо знал и семейство Юлиев — Клавдиев, и главных сенаторов, и могущественных императорских вольноотпущенников, занимавшихся государственными делами. Он знал, что у Клавдия есть все шансы на успех, лишь бы он их не упустил.

Если верить историку Иосифу Флавию, Клавдий чуть было не отказался от борьбы, но Агриппа его ободрил. Кое-кто считает, что Иосиф, тоже иудей, хотел выставить в выгодном свете своего соотечественника. Однако нельзя отрицать важной роли, которую царь Иудеи сыграл в этом деле, а еще менее — минутную слабость Клавдия. Позднее мы увидим, что, став императором, он захочет отречься от власти после попытки государственного переворота. Во всяком случае, в течение дня переговоры продолжились, и Агриппа принимал в них деятельное участие, разъезжая между сенатом и лагерем преторианцев. Он призвал собрание к осторожности, посоветовав не приводить в исполнение свой план вооружить рабов против преторианцев, а Клавдия убедил заявить, будто его удерживают силой, и поэтому он не может предстать перед сенаторами.

Ясно видно, что сенаторы оказались застигнуты врасплох последствиями заговора. В нем участвовали не все. Неизвестно, сколько конкретно людей были к нему причастны. Совершенно точно, что это было меньшинство, хотя в сенате мало кто мог сожалеть о гибели «тирана». И вообще, как могло собрание из нескольких сотен человек быстро и четко договориться о плане действий «после Калигулы», если сами заговорщики ничего не предусмотрели? Они, так сказать, убрали императора в срочном порядке, не подумав, кем его заменить. Да и какие были варианты? Восстановить республику? Об этом никто не думал всерьез. Конечно, Иосиф Флавий приводит речь консула Сатурнина: «Теперь вы избавились от подобных бедствий и равноправны; <…> подобный способ правления наиболее способствует не только минутному благополучию, но и дальнейшему спокойствию и славе благоустроенного государства… Тиранию ничто так не поддерживало, как трусость и боязнь противоречить ее предначертаниям»[9]. На самом деле это не истинные слова Сатурнина, а заново сочиненная речь, как было принято у древних авторов. Иосиф, таким образом, преподносит нам вариацию на тему об утраченной свободе и о сенаторской республике. Древние авторы ее обожали, причем именно с тех пор, как эта «свобода» и республика предков прекратили существовать, используя в качестве литературного сюжета, проникнутого ностальгией. Но возможно, что консул и произнес что-то в этом роде. В конце концов, подобные мысли были идеальной основой бесплодного сопротивления сената имперскому режиму, и при таких обстоятельствах их можно было высказать вслух. Это не означает, что Сатурнин и его слушатели во все это верили. Это были только слова. Ностальгия — сожаление о прошлом, а не планы на будущее.