Классические случаи в психологии - [2]

Рассмотрение «классических» случаев Джеффом Роллсом дает еще один урок молодым психологам, как занимающимся научной деятельностью, так и практикам. Эти истории показывают, через какие нравственные муки пришлось пройти некоторым героям ради науки (например, Дэвиду Реймеру — вследствие того, что ученый Джон Мани пытался провести изучение не столько во благо науки и всего человечества, сколько ради своих амбиций, своей карьеры, упорно отстаивая путем сокрытия ряда фактов свою ошибочную научную концепцию). Автор показывает, как ломаются судьбы не только пациентов, но и самих ученых. В этой и других историях Джефф Роллс поднимает вопрос о моральной ответственности врачей и психологов за выбираемые ими способы воздействия на пациентов, которые не должны подавлять личность и приносить вред психическому здоровью испытуемого. Показательна в этом плане и история младенца Альберта, с которым Джон Уотсон проделывал эксперименты по условно-рефлекторной выработке страха, явно пренебрегая этической стороной этих экспериментов. Неслучайно в наше время принят этический кодекс психолога, запрещающий наносить пациентам и испытуемым физическую или психическую травму.

Книга Джеффа Роллса, несомненно, представляет интерес для психологов различных специальностей. Она может служить хорошим подспорьем для преподавателей психологии в качестве иллюстраций для лекций. Но особенно она полезна для начинающих и молодых психологов — именно эта книга может предупредить их от ошибок, связанных с нарушением этических норм при взаимодействии с пациентами и испытуемыми.

Заслуженный деятель науки РФ, доктор психологических наук, профессор кафедры психологии развития и образования Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена

Е. П. Ильин

Вступительное слово

Откройте любой учебник по психологии, и вы найдете в нем определение этой дисциплины, которая именуется «наукой». Наука психология, которая обычно определяется как «научное исследование психики и поведения», традиционно позиционирует себя в категории естественных наук (таких, как физика или химия). Но никогда не утихали жаркие споры о природе этой науки и обоснованности ее попыток изучать человеческую психику и ее внешние проявления (поведение), используя методы (в частности, лабораторный эксперимент), заимствованные у естественных наук.

Для тех «практичных» научных психологов, которые верят, что эксперимент является «методом выбора», исследование конкретного случая — т. е. углубленное изучение индивида, пары индивидов (например, близнецов) или целой семьи — находится на противоположном краю спектра научных методов. Большинство таких специальных исследований основывается на изучении одного или двух индивидов (а не групп разных размеров) и часто является продолжением работы клиницистов (психологов, психиатров и других специалистов, занимающихся лечением людей с психологическими проблемами или психическими расстройствами). В этих случаях психологи или психиатры не собираются проверять теорию и публиковать полученные результаты подобно тем исследователям, которые проводят эксперименты. Исследование конкретного случая — это «выход из штопора», т. е. обычно неожиданный результат работы с особенно интересными и нетипичными, а иногда и уникальными пациентами или клиентами. Но, по мнению «практичных» психологов, несмотря на то что такие исследования могут быть интересными сами по себе, они имеют невысокую научную ценность. Но почему? Потому что ни один другой психолог не может повторить или воспроизвести такое исследование — а именно эта способность повторения и воспроизведения делает эксперименты особенно привлекательными для ученых.

Но не упускается ли при этом что-то очень важное? Ведь именно уникальность и необычность индивидов, ставших предметом специальных исследований, придает им бесценное значение с точки зрения наших попыток понять человеческую психику — а значит, и самих себя. Какими бы «уникальными» ни были эти индивиды, они всегда являются узнаваемыми человеческими существами, а не какими-то чужеродными особями, которые возбуждают интерес, но настолько отличаются от всех нас, что мы не можем разглядеть проявлений нашего нормального «я» в их аномальном, а иногда и эксцентричном поведении.

Возможно, этот момент является самым важным. То, что другой психолог не может повторить исследование конкретного случая, не делает это исследование недостоверным. Напротив, исследуемое поведение, вероятно, будет просто гиперболизацией или искажением более обычного («нормального») поведения — так как оно будет извлекаться из того же самого «общего фонда».

Более похожие на романы, чем на отчеты о научных экспериментах, описания исследований конкретных случаев сосредоточиваются на тех подробностях, которые делают человеческие существа такими очаровательными и такими необыкновенно сложными. Они рассказывают «историю», которая не только интересна, увлекательна, а иногда забавна сама по себе, но и содержит информацию обо всех нас. Что делает их «наукой», а не литературой, так это то, что психологи или психиатры устанавливают отчетливую связь истории с какой-то научной теорией, которая представляет собой формальную объективную попытку понять и объяснить поведение.