Кларджес [Вечная жизнь, Эликсир жизни] - [11]

«Здесь люди выражают мнения с неприятной откровенностью, — заметил Кудеяр, одновременно изучая ее с головы до ног. — Тем не менее, твоя внешность не заслуживает никакой критики». Он поднес микрофон ко рту и тихо произнес несколько фраз: «Теперь мое искреннее восхищение зарегистрировано».

Минут пятнадцать они бродили по ярко освещенному залу, с удовольствием погружая ступни в прохладный ворс ковра, и обменивались несколькими фразами со встречными, стремившимися делать то же самое. После этого они вернулись в свои кабинки и оделись по-прежнему. У выхода им выдали по сложенному вдвое листку бумаги с напечатанными снаружи словами «НЕПРИКРЫТАЯ ИСТИНА». Внутри содержался перечень замечаний, высказанных теми, с кем они встретились в «храме» — в общем и в целом в высшей степени откровенных, резких и прямолинейных.

Амаранта Джасинты сперва нахмурилась, затем хихикнула и покраснела, после чего продолжала читать, насмешливо и чуть раздраженно поднимая брови.

Кудеяр сначала взглянул на свой листок почти пренебрежительно — но тут же резко наклонился к тексту и стал читать с напряженным сосредоточением:

«Я вижу знакомое лицо — где и каким образом я видела этого человека? Точно не помню. Внутренний голос подсказывает имя: амарант Грэйвена Кудесника! Но Кудесник, Чудовище из Чудовищ, предстал перед судом — его приговорили, его отдали в руки палачей! Кто, в таком случае, этот человек?»

Кудеяр поднял глаза: амаранта Джасинты наблюдала за ним. Он аккуратно сложил отчет и засунул его в карман: «Ты готова?»

«Конечно».

«Тогда пойдем отсюда».

II

Гэйвин Кудеяр проклинал себя: безмозглый волокита, как он позволил себе распуститься! Легкомысленно увлеченный очаровательным личиком, он пустил коту под хвост семь лет непрерывной бдительности!

Джасинта могла догадываться о том, что происходило в уме Кудеяра. Бронзовая маска скрывала его лицо, но кулаки его непроизвольно сжимались, когда он читал отзыв, пальцы дрожали, когда он складывал листок бумаги и засовывал его в карман.

«Твое самомнение уязвлено?» — спросила амаранта Джасинты.

Кудеяр повернулся к ней; глаза его горели в отверстиях маски. Но когда он заговорил, голос его звучал тихо и сдержанно: «Меня трудно уязвить. Давай снова передохнем на минутку в «Памфилии»».

Они пересекли бульвар и устроились за столиком приятного кафе на террасе, украшенной орхидеями, красным мускатом и жасмином. Настроение беззаботного флирта, однако, испарилось — Кудеяр и его спутница погрузились в свои мысли.

Они сидели у самой балюстрады — до веселящейся толпы было рукой подать. Робот-официант принес высокие тонкие рюмки с пряной настойкой. Некоторое время они пробовали ее в молчании.

Амаранта Джасинты тайком поглядывала на бронзовую маску, представляя себе скрывающееся за ней сардоническое проницательное лицо. Еще один образ предстал перед ее глазами — непрошеный, как неожиданно пришедшее в голову решение задачи — образ высокого жреца в Тонпенге, запечатлевшийся в памяти прежней Джасинты и вызывавший у нее неописуемый ужас.

Бессмертная Джасинта содрогнулась. Кудеяр быстро взглянул на нее.

Джасинта спросила: «Тебя огорчил Храм Истины?»

«Я в некотором замешательстве, — признался Кудеяр, вынимая из кармана отчет и раскрывая его. — Послушай, чтó тут написано». Он прочел вслух параграф, вызвавший у него волнение.

Джасинта проявила очевидный интерес: «И что же?»

Кудеяр откинулся на спинку стула: «Странно, что ты помнишь вещи, происходившие так давно — тогда, когда ты была еще подростком».

«Я?» — удивилась амаранта Джасинты.

«Во всем храме только ты знала мой номер. Как только я от тебя отошел, я повернул табличку номером к себе».

В голосе Джасинты появилась металлическая нотка: «Должна признать, что твое лицо показалось мне знакомым».

«Значит, ты меня обманула, — продолжал Кудеяр. — Ты не можешь быть гларкой, потому что семь лет тому назад тебя еще не могли интересовать политические скандалы. По той же причине можно заключить, что ты не из расплода. Значит, тебе уже сделали несколько первичных инъекций — ты по меньшей мере дебютантка, если не старше. Среди дебютантов девушки восемнадцати или девятнадцати лет встречаются редко — по сути дела, никогда не встречаются».

Амаранта Джасинты пожала плечами: «Ты возводишь величественное сооружение на фундаменте зыбких предположений».

«Ты ни в коем случае не гларка; для всех фил, кроме амарантов, ты слишком молода. Значит, ты — амаранта. Этот вывод подтверждается твоей необычной красотой: не модифицированные гены редко позволяют достигнуть такого совершенства. Могу ли я поинтересоваться, как тебя зовут на самом деле?»

«Я — амаранта Джасинты Мартин».

Кудеяр кивнул: «Мои выводы безошибочны; твои — лишь частично обоснованы. Действительно, мое лицо — лицо амаранта Грэйвена Кудесника. Мы тождественны, я — его реликт».

2

Когда амаранта принимали в Общество, ему делали последние инъекции, после чего он удалялся в затворничество. Из его тела извлекали пять клеток. По окончании желательной модификации генов эти клетки погружали в раствор питательных веществ, гормонов и различных специализированных катализаторов, в котором клетки быстро размножались — организмы росли, проходя через стадии эмбриона, младенца, ребенка и подростка, превращаясь в пять идеализированных имитаций исходного амаранта. После загрузки в них памяти прототипа они приобретали личность прототипа, становясь, во всех отношениях, суррогатами оригинала.