Клан - моё государство 2. - [53]

– От какого года дела?- спросил Сашка.

– С 1975 по 1987 годы,- ответил Потапов, глотая чай из кружки.

– Сейчас копать и искать по этим делам бессмысленно. Большинство и в самом деле в могиле, а те, кто в живых, сидят на своих виллах во Флориде и под Лос-Анджелесом. Но они вам рассказывать не станут ничего.

– Опасно или просто не надо?

– И то, и другое. Есть один человечек, который мог бы поведать правду, только он у Бориса Ельцина друган большой, и тот его в обиду не даст. А те, кто на этого субъекта мог бы показать пальцем, все умерли. Сейчас можно подозревать, не более, а доказать его прямую причастность возможности нет. Остался один, кто бы мог его вложить, ему скоро на волю.

– Чурбанов, что ли?

– Ага, он.

– Он ведь проходил по делу о взятках!

– Валерий, это так, и в делах, что вам попали из архива, его имя не фигурирует потому, что о нём тоже всё изъято. Такой вам мой ответ.

– Тянется через кого, можете сказать?

– Предположительно через сына Брежнева, Юрия, в МИД и дальше в Швейцарию. Поскольку долголетний глава МИДа в могиле, ищите в среде его бывших друзей и сослуживцев,- дал совет Сашка.

– Теперь все, как крысы, мечутся. Союзные места упраздняются, и толпа ринулась к Борису, а он выбирает. Сам чёрт не поймёт, кто чей в прошлом,- ответил Валерий, глубоко вздыхая.

– Старые клановые интересы потеряли силу, многие действительно меняют хозяев, иначе у кормушки не усидеть – обойдут. Вы и в самом деле не копайте, только врагов наживёте себе, потеряете место. Составьте отчёт в духе отсутствия материалов и невозможности их поиска и восстановления в связи с тем, что нет в живых людей, проходивших по делу, и сдайте обратно в архив.

– Это я могу всегда сделать.

– Тогда дырку в голове вам сделают, если вы упрямый. Там, где начинается власть денег и льгот, другие законы, против которых вы играть не сможете. Вернуть же или отнять, что они успели своровать, вы при любом раскладе не способны.

– А вы?

– И я не смогу. Гробики могу им выписать, а посадить их в отдачу – нет. Для меня это вне возможности. Есть два варианта востребования средств: информация, которой нет ни у вас, ни у меня, да и вообще ни у кого; смерть родных и близких, то есть предупреждаешь, и если не возвращают, начинаешь убивать близких, самого не трогая. А этим я не занимаюсь, не мой профиль.

– А у "Де Бирс" могут быть эти материалы, они ведь с нашими лобзались?

– Могут. Вы знаете, где они всю информацию хранят?

– В Лондоне, в своей штаб-квартире.

– Я в ваше отсутствие предложил Юрию Ефимовичу банки грабить, он, правда, отказался. Давайте возьмём эту лавку совместным штурмом. Мне всё равно, чем заниматься – могу банки, могу ювелиров бомбить, лишь бы средства иметь.

– С ума сошли,- вступил в разговор Гунько.-Даже если там и хранится информация, её обладатель всё равно в весе пера.

– Намекаешь на узкую специализацию концерна?- спросил Панфилов, к которому вернулся слабый румянец.

– Как вы?- поинтересовался Сашка его состоянием.

– Прихожу в норму. Вы правы – надо больше гулять или не бросать работы до самой смерти.

– Что ж вы свой пост так проглядели?

– Он мне, как к одному месту припарка. Раньше на мозги давили, рано ли, поздно ли, но указали бы на дверь. Я в том смысле, что резко нельзя бросать привычный образ жизни.

– Это да,- Сашка вдруг представил Чарльза Пирса, тащащего по тайге ляжку сохатого, и чем бы это могло кончиться.- Могу предложить работу, если вы не против.

– Вы считаете, что во мне есть какая-то польза? Я без веса теперь. Это при погонах я был в силе, а без них я – никто. Здесь с вами сижу, потому что пригласили старые и верные товарищи,- Панфилов кивнул в сторону своих коллег по службе.- Я ведь не академик. Ваш молодой друг Левко тысячи таких, как я, стоит.

– Мемуары начинайте писать, издадим на лучшей бумаге,- сказал Сашка.

– От этого увольте. Я до такой мерзости не опущусь. И не потому, что на мне секретов, как на бездомном псе блох, а потому, что я не историк, как Волкогонов, я закрытый военный вуз окончил и честью своей и страны, как некоторые недоделанные гниды, торговать не обучен. Чтобы не говорили о нашем государстве, всю эту ношу до смертного часа нести готов. Плохого было много, что говорить,- Панфилов смолк, вспомнив своё участие в чешских событиях 1968 года, и продолжил:- Хорошее ведь тоже было, не надо всё под одну гребёнку чесать.

– А опыт кто передавать должен?- спросил Сашка.

– Какой у меня опыт!?- воспротивился Панфилов.- Разве он нынешним выскочкам нужен? Юнкера в сто раз опытнее и умнее были, чем я к старости.

– Отказываетесь зря. Кстати, это вас всех касается, может так случиться, что станете безработными. Приглашаю вас в Институт стратегических исследований,- произнёс Сашка.

– Та-ак!- крякнул Гунько.- И это ваше детище?

– Клянусь – не моё,- Сашка положил руку на грудь,- он сам его создавал. Я лишь помог мелочью, но контакт держим, обмениваемся информацией. У него она изнутри, а моя внешняя.

– Хитёр вы, братец,- обиженно сказал Гунько и для Панфилова, который был не в курсе, пояснил:- Сергей, Скоблева ты знаешь, надеюсь, так тоже в команде Александра, выходит. Вот так собирают ударный кулак.