Клан - моё государство 2. - [26]

– Факт можете дать?- попросил Гунько.

– Могу. В том рейсе умерло семь человек. Два старика, женщина, ребёнок до года и три матроса. Последние при поломке парового клапана получили сильные ожоги. Сумеете пароход отыскать по таким данным?

– Вполне,- уверенно кивнул Гунько.

Вдали затарахтела танкетка.

– Что ж. Будем собираться,- Евстефеев встал.- Хоть, мне честно говоря, не очень хочется. Места у вас превосходные. Значит, Александр, вы считаете, что главное – это мозги?

– Не мозги. Главное – изменение условий. Создавать надо такие, при которых трудно скрыть гниль, прошлые свои предательства. Вот Ельцин из партии прилюдно вышел, топал к трибуне, как к паперти – герой, да и только. Что он при Андропове или в самом начале перестройки этого не сделал? Потому, что трус. И ему не народ российский с его заботами, не боль его и страдания возвеличить надо, а себя, свою обиженную и трухлявую сущность. Срать ему на стариков, старушек, инвалидов, детей. Что с ними будет – его не волнует. И правду говорят в народе нашем, что дерьмо не тонет.

– Конечно, кто же признается народу, что он какашка? Никто. Будет сидеть в кресле депутата, министра и вонять тихонечко да приворовывать. Сам ведь себе на шею петлю не набросишь,- сказал Гунько, понимая, что это вечная проблема: интеллигенция и власть.

– Наверное, время нам такое выпало,- согласился Евстефеев.

– Может и время, но скорее всего люди, совершающие плохие деяния во времени, в котором мы вынужденно с вами оказались. Нас ведь не спрашивали, когда зачинали: хотим мы этого или нет, а вылез и вперёд по жизни,- при этих словах Сашки появилась танкетка. Она аккуратно подрулила и остановилась рядом с ними. Выскочил Пешков, Мика и До не было.

– Вот, нашли орудие. Лежит в вездеходе,- Пешков откинул брезент, показывая.- Тяжёлая, еле вчетвером забросили. Ваши, Александр, говорят, что начала восемнадцатого века литьё. Времён петровских освоений. Бронзовая.

– Точно,- заглянув, ответил Сашка.- Корабельная. Почистить, запастись порохом и стрелять в полдень.

– Куда ты её, Владимирович, хочешь определить?- спросил Евстефеев, осматривая орудие.

– Отскребём, выясним чья и водрузим на постамент в городке, это ведь военная история. Не сватается,- ответил начальник базы.- Тем более, это подарок.

– Да я, Владимирович, не в том смысле, чтобы умыкнуть. Ещё не хватало с ней таскаться. Ей на базе самое место. Спросил из интереса. У тебя уж не база теперь – форт,- отшутился Евстефеев.

– Там ещё одна есть. Ваши, Александр, копают. Я на батарею не рассчитываю, но лучше, если пара,- Пешков похлопал по зеленоватому от времени металлу.

– Чтобы, как львы у парадного подъезда,- подметил Гунько.- Ой, Владимирович, сопрут их у тебя. Это мы с Павловичем бессеребренники, а начальство твоё нагрянет вдруг с инспекцией и будут они красоваться на генеральской даче под Москвой.

– Пусть возьмут, я Александровым людям пожалуюсь, они быстро жадность умерят зарядом волчьей картечи,- тоже пошутил Пешков.- Я их зарегистрирую, если они и в самом деле старинные, оформлю как народное достояние в вечное хранение без права вывоза и передачи кому бы то ни было.

Быстро забросив оставшиеся четыре бочки, сели в вездеход и подъехали к раскопу. Мик и До углубились, как кроты, вырыв приличную по глубине яму, но очень узкую.

– Виктор Владимирович, трос у вас вроде был?- спросил Мик, вылезая из норы.

– Есть, как без него, родимого, обойтись,- ответил Пешков.- Боюсь – не вытянем, уж угол сильно большой.

– Вытянем,- заверил Мик.- Бросим над ямой бревно, подтащим, потом подложим что-то, перехватим и снова подтащим.

Вытаскивали около получаса. Находка была идентична первой пушке.

– Вот мне и пара,- радовался Пешков, когда погрузили.

– Траки не растеряйте, а то у них вес приличный,- предупредил Сашка.

– Этого допустить не могу,- начальник базы посерел лицом.- Третий год мои гусеницы ко мне попасть не могут, как зубная боль. Все нас забыли,- и махнул в сердцах рукой, не став материться при своём солдате.

Гунько и Евстефеев пожали Сашке руки и влезли следом за Пешковым, вездеход взревел и медленно, как бы проверяя, сможет ли довезти груз, тронулся, постепенно набирая ход.

Глав 3

По возвращению в военный городок радарной станции, Пешков пригласил Евстефеева и Гунько к себе на домашний ужин. За трапезой Гунько спросил Пешкова, знает ли он Александра.

– Я с ним, как и вы, виделся зимой восемьдесят седьмого. Вот со вторым, бородатым, который тогда был, с тем знаком. Его зовут Проней, но он уже у них на пенсии. Заезжал прошлым летом в гости. Мы с ним контактировали исключительно по хозяйственным вопросам, с Проней то есть. Они тут всё под присмотром держат, всю площадь. Шага не ступишь, чтобы не узнали. Наших офицеров в первые два года подлавливали, тех, что пытались охотой промышлять. Вот тогда я с ним и познакомился. По договорённости, которой нет на бумаге, они определили базе угодья под охоту, рыбалку, сбор ягод и шишки, пошлин не взимают с нас совсем.

– А вообще берут?- поинтересовался Евстефеев.

– Обязательно. И вы знаете, я их в этом поддерживаю. Порядок, заведенный ими, хоть и жесток, но справедлив. У меня случая не было, чтобы кто-то пропал,- в тайге живём, всякое может случиться. Опять же, агентов они поймали, правда, пришлось их задержание на нашу службу охраны оформить. Они помогают нам в меру сил, за что я им и благодарен. А в дела их не лез, времени мало, да и своих забот полон рот. Они, собственно, предложений таких мне не делали.