Клан Мамонта - [73]

Погоня продолжалась почти сутки. Еще один чужак и две лошади остались лежать мертвыми в степи. А потом появилась новая группа всадников и направилась лоуринам наперерез. Рукопашной схватки так и не состоялось…

На растянутой колышками чисто выскобленной оленьей шкуре углем были изображены Большая река, притоки, основные распадки и господствующие высоты в окрестной степи. Карту Семен рисовал сам – по прошлой жизни дело для него вполне привычное. Понимать ее главные люди лоуринов научились довольно быстро. Правда, автору пришлось отказаться от горизонталей. Объяснить, что такое «линия, соединяющая точки рельефа, расположенные на равной высоте над уровнем моря» Семен не смог. Пришлось высоты и низины просто обозначить штриховкой разной густоты, а вместо названий географических объектов схематично изобразить соответствующие предметы или животных. Получилось и аляповато, и грубо, но присутствующим было не до художественных достоинств данного произведения – все смотрели на черные кружочки и крестики, обозначающие контакты с чужаками разной степени тяжести.

– В общем, – подвел итог Медведь, – нас обкладывают и отсюда, и оттуда. Скоро нам негде будет охотиться. Только это не страшно, потому что еще раньше охотиться станет некому.

– Сам пойдешь, – вздохнул Кижуч. – Не разучился еще, наверное.

– Не разучился, конечно. Только охотиться нужно на этих гадов, а не на оленей. Даже если самим придется голодать или есть мясо, добытое много дней назад. На них вновь неотомщенная кровь наших людей!

– Вы прекрасно знаете, старейшины, – вздохнул вождь, – что мы не можем на них охотиться. В рукопашную они не идут, а наши стрелы их воинам не страшны – разве что лошадям. Трое наших ушли за скальпами, и теперь мы должны мстить уже за шестерых.

– Что ты предлагаешь, Бизон? – поинтересовался Кижуч. – За последние годы лоурины дважды оказывались на краю гибели. Но тогда нам помогал Семхон, и мы смогли уйти от этого края. Теперь нам помогать некому – Семхон, похоже, окончательно перешел к нелюдям. А может, и сам стал таким же – вон сколько времени с голым лицом ходил – это при людях-то!

– Разве Семхон говорил, что отказывается от лоуринов и от их Служения? – вождь старался быть объективным, но аргументы у него были слабенькие.

– Ты же понимаешь, Бизон, – усмехнулся Медведь, – что у людей и нелюдей не может быть общего Служения.

– Понимаю, – признал вождь, – но Семхон говорит…

– Мы обсуждали это много раз! – раздраженно перебил Кижуч. – Эта проблема не имеет решения! Чтобы утверждать ТАКОЕ, Семхон должен УЖЕ быть жрецом. Но признать его таковым некому – все люди Высшего посвящения покинули Средний мир. Да, последний ушедший Художник мог сделать его своим преемником, но сделал ли? Слова Семхо-на свидетельствуют об обратном, разве не так?

– Именно так! – поддакнул Медведь. – Никто из нас не может пойти в Пещеру и просто спросить старого жреца – не будет он с нами разговаривать!

– Таким образом, – продолжал Кижуч, явно адресуя свои пояснения Семену, – мы не вправе судить о новом Служении. Мы решили не отвергать его и ждать знака, проявления воли Творца всего сущего – больше некому рассудить нас. Вот, похоже, и дождались – племени вновь грозит гибель. Что делать?

– По-моему, – твердо сказал Медведь, – нужно начать вновь жить по-человечески. И, в первую очередь, перебить хьюггов.

«Логика, достойная неандертальцев, – сокрушенно подумал Семен и принялся подбирать и тасовать аргументы. И вдруг у него в мозгах что-то замкнуло: «Да что же это такое, в конце концов?! Нашли мальчишку!»

– Хватит! – вскочил он со своего места, нарушая все правила Совета. – Сколько можно?! Рядом враг, а вы чем занимаетесь?! Какого черта малышня шляется вдали от поселка без взрослых, без охраны?! В племени не принято ни в чем ограничивать детей? Они могут ходить, где хотят? Значит, больше не могут – трудно до этого додуматься? Это ж с какого дуба нужно упасть, чтобы в такой обстановке отправить чуть ли не последних воинов за скальпами?! Нам мужество нужно продемонстрировать или победить? По-моему, и ежику должно быть понятно, что после каждой стычки враги становятся сильнее, а мы слабее. Мало того, что гибнут наши люди, чужаки узнают о нас все больше и больше! А знание, между прочим, это тоже оружие. К примеру, раньше они не догадывались, что всадник на лошади со всем оружием и снаряжением не сможет догнать нашего воина в степи, а теперь им это известно. Могу поспорить, что скоро каждый из них будет таскать за собой запасную лошадь и пересаживаться с одной на другую, чтобы дать им отдых!

– Впрочем, ладно, – сбавил тон Семен. – Вас не переделаешь. Вот этот рисунок я составил, чтоб показать, где враги, а где мы. Судя по тому, что мы узнали зимой, а потом, уже летом, удалось выведать у волков, нам угрожают два чужих племени. Впрочем, может быть, это два рода одного племени. Во всяком случае, нам известно два их стойбища, которые, кстати, не стоят на месте, а потихоньку смещаются в нашу сторону.

– А лошади? – поинтересовался Кижуч.

– Что – лошади? Я вообще-то в них ничего не понимаю. Когда-то – в моем будущем – пришлось пару раз ездить верхом, только я в этих случаях был скорее грузом, чем всадником, как чужаки. Скорее всего, их содержат табунным способом, то есть пасут и охраняют там, где есть корм. Зимой же они, как и дикие, траву выкапывают копытами из-под снега. Судя по количеству, лошади у них служат только для передвижения. Вряд ли они их едят в большом количестве. Кроме того, сохранить большой табун в наших условиях, наверное, почти невозможно – кругом полно хищников, да и дикие стада то и дело рядом оказываются. Правда, чужакам в этом деле сильно помогают собаки – здоровенные волкодавы, приученные охранять лошадей и отгонять всякую опасную мелочь. В моем будущем домашние лошади раза в полтора крупнее. Чтобы ездить на них, придуманы специальные седла со стременами и хитрая упряжь. Некоторые народы умеют на них быстро скакать и сражаться, не спускаясь на землю. Эти же только ездят шагом или тихим бегом – у нас такой аллюр называется «рысь».