Клан быка - [22]

— Психи? И нормальный мужик?… — Сатир криво ухмыльнулся.

— Ну, справедливый… — Леха никак не мог подобрать нужное слово. — Надежный.

— Ох, салажка ты тупенькая… — Сатир душераздирающе вздохнул, почти до стона. Покачал головой. — Менты, когда им кого-то нужно расколоть, да чтобы быстро и с гарантией, что они делают, а? Правильно. Играют в доброго следователя и в злого. А урки, думаешь, тупее ментов?

Сатир помолчал, давая Лехе переварить.

— Что молчишь, рогатое? Что, самому-то никак не додуматься, что и менты и урки — одна народность?! Все различие только в форме да в том, что в урки попадают те, кто понахрапистее, посмелее и посообразительнее! Которым нужно все и сразу! Они лучше любых ментов знают, как вышибать инфу из упрямых баранов вроде тебя! Вот и играют в психа-отморозка и справедливого дядечку, у которого все типа по понятиям! Что, это так трудно сообразить, рогатое?!

Леха невольно попятился от такого напора.

Ну уж прям и играют. Прямо труппа Большого театра, а не случайные психи-отморозки. Хотя…

Леха нахмурился, вспоминая. Тот мелкий альбинос, он и в самом деле какой-то…

Да нет, нет! Леха мотнул головой, отгоняя дурацкие мысли. Так и до паранойи недалеко!

— Да ладно тебе! Какие из них актеры? Самые обычные отморозки. Натуральные…

Бум! — по долине прокатился гулкий удар.

Леха невольно покосился на озера, на клубящиеся над ними тяжелые тучи. Но это был не гром.

А сатир сразу развернулся к зеркальным джунглям.

Где-то далеко — и кажется, да, где-то за этим скопищем странных железяк — простучала короткая очередь, еще раз. И тут гулкие удары повалились один за другим — бум, бум, бум, бум…

И затихло.

Леха и сатир стояли, уставившись на железный лес, ждали. Но ударов больше не было. Очередей тоже не слышно.

— Психи, говоришь? — пробурчал сатир. — Ну-ну…

— Это что? — спросил Леха, невольно понижая голос и все косясь на зеркальную чащу.

— Да твои поросята своих собирателей замочили. Что-то быстро они с ними разделались для откровенных психов, нет? — Сатир почесал ухо, потер кольцо. — Видать, хорошо спелись твои поросята. Поди, все по ролям делают, не только тебя. Прям Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф… Тьфу! — с чувством сплюнул сатир.

— Подожди… Какие еще «собиратели»?

— Да самые обычные собиратели, мать их поблядушку! Старатели! Манчкины! Тимуровцы! Называй, как хочешь! — Сатир замолчал, глядя на Леху. — Ах да, ты же совсем дикий, ни хрена не соображаешь… О господи! Вот ведь наказание…

Леха молчал и терпеливо ждал, пока словесный поток войдет в русло и сатира вынесет на что-то осмысленное. Уже начал привыкать к этому словоблудию.

— Лес видишь? — кивнул сатир на железные раскоряки, режущие глаз тысячами солнечных осколков.

— Лес?… Это какие-то мачты электропередачи…

— Обычные блиндажные дубы, — пожал плечами сатир.

— Блиндажные?… Дубы?…

— Блиндажные! Дубы! — рассвирепел сатир. — Что, совсем русский язык не понимаешь? Каждое слово будешь по сто раз переспрашивать, рогатое?!

Леха еще раз всмотрелся в странное нагромождение. На самых верхних сверкающих «ветвях» висели какие-то мелкие черные штуки, похожие на обгорелые лохмотья…

— А черное тряпье на ветках? — спросил Леха.

— Это не тряпье, это листья.

— Черные?

— Да, черные! Или ты думал, на стальных ветвях тебе будут зеленые расти, с хлорофиллом?! — рявкнул сатир. — А черные, чтобы на солнце раскалялись. Чтобы шел термоэффект между ними и холодными корнями. Там, внутри ствола, типа проводов, что ли… Все просчитано, короче. Хоть сейчас в реал перетаскивай. Наши программеры, они такие. Им только дай волю и нормальную зарплату, а потом отойди и не мешай. Они каждому комару присобачат по нейронной сети, чтобы летал реалистично…

— А почему блиндажные-то? — хмуро спросил Леха.

— Ну как… Не видишь, что ли? Стволы — как трубы. На куски режешь, и сразу настил для блиндажа можно делать. Или дома складывать. Или частокол ставить. Ну а вместо желудей там…

— Стоп! — сказал Леха.

Сатир может болтать без умолку сколько угодно, только все, о чем он болтает, совершенно не важно.

А важно — как отсюда выбраться.

Леха шагнул к сатиру, зажав его между валунами, и начал допрос.

Это Кремневая долина. В седьмой зоне «Генодрома».

Вообще седьмая зона — это огромная территория, двести на двести игровых верст. Кремневая долина на самом востоке.

В центре зоны пустыня. На севере есть переход в шестую зону. На западе — почти на другом конце зоны — в восьмую.

И если в обучалку игроки входили просто — вваливались в любом месте, то здесь все иначе. Войти в зону можно либо из соседних зон, если игрок уже в игре, либо через специальные места в городах. В седьмой зоне есть большой город, еще несколько мелких.

— Значит, игроки сюда редко добираются? — спросил Леха.

— Смотря кто. Тут ведь много не то чтобы игроков, а так… — сатир неопределенно покрутил пальчиками в воздухе, — чтобы видимость жизни создавали. Не всем же героями быть, должен кто-то и массовку создавать, шестерить на вторых ролях. В магазинах за прилавками стоять, в барах задницей крутить и разговоры поддерживать… Таких почти бесплатно пускают. А то еще и приплачивают.

— Подожди… — Леха натурально опешил. — Ты сказал, приплачивают?