Кладоискатели - [2]

. Равным образом я умолчу также и о черном призраке в треуголке, которого не раз замечали в непогоду у Врат Дьявола на корме утлой шлюпки, который известен под именем Пират-привидение и которого, как носилась молва, губернатор Стюйвезент застрелил когда-то серебряной пулею, ибо мне так и не пришлось встретить кого-либо, заслуживающего доверия, кто подтвердил бы, что видел этого черного человека, за исключением разве вдовы Мануса Конклина, кузнеца из Фрогснека; но бедная женщина была немного подслеповата и могла впасть в ошибку, хотя утверждают, будто в темноте она видела много лучше, чем кто бы то ни было.

Все это, впрочем, вещи второстепенные по сравнению с рассказами о пиратах и зарытых ими сокровищах, которые больше всего возбуждали мое любопытство. Нижеследующее – вот все, что мне удалось собрать за весьма продолжительный срок и что имеет подобие достоверности.

Пират Кидд

Вскоре после того, как Новые Нидерланды были отняты королем Карлом II у их светлостей, господ Генеральных Штатов Голландии, эта провинция, в которой все еще не восстановились спокойствие и порядок, сделалась пристанищем всякого рода авантюристов, бродяг и вообще любителей легкой наживы, живущих своим умом и ненавидящих старомодные стеснения со стороны Евангелия и закона. Среди них первое место принадлежало буканьерам[5]. Эти морские грабители получили, быть может, воспитание на каперских кораблях, являвшихся отличною школой пиратства, и, вкусив единожды от прелести грабежа, продолжали тянуться к нему всей душою. Ведь от капера[6] до пирата всего-навсего один шаг: и тот и другой сражаются из любви к грабежу; последний, впрочем, должен обладать большей отвагою, ибо он бросает вызов не только врагу, но и виселице.

Но в какой бы школе они ни прошли обучение, буканьеры, державшиеся вблизи берегов английских колоний, были ребята дерзкие и отважные; несмотря на мирные времена, они вершили свое черное дело, нападая на испанские поселения и испанских купцов. Легкий доступ в гавань Манхеттена, обилие в его водах укромных местечек и слабость недавно установившейся власти привели к тому, что этот город сделался сборным пунктом пиратов; здесь они могли спокойно распорядиться добычею и не спеша, на досуге, готовиться к новым набегам. Возвращаясь сюда с богатыми и чрезвычайно разнообразными грузами, роскошными произведениями тропической природы и награбленной в испанских владениях драгоценной добычей, распоряжаясь всем этим с вошедшей в поговорку корсарской беспечностью, они были желанными гостями для корыстных купцов Манхеттена. Толпы этих десперадо[7], уроженцев любого государства и любой части света, среди бела дня, расталкивая локтями мирных и невозмутимых мингеров, шумели и буянили на сонных улицах городка; сбывали ловким и жадным купцам свой богатый заморский товар за половину или даже за четверть цены и затем прокучивали в кабаках вырученные за него деньги; пили, резались в карты и кости, драли глотку, стреляли, божились и сквернословили, а своими криками, полуночными драками и буйными выходками будили и пугали обитателей ближних кварталов.

В конце концов эти бесчинства приняли настолько угрожающие размеры, что стали позором провинции и побудили громко воззвать к вмешательству власти. Были приняты меры, имевшие целью положить предел этой успевшей разрастись общественной язве и вышвырнуть из колоний всех присосавшихся к ним тунеядцев и паразитов.

Среди лиц, привлеченных властями к выполнению этой задачи, был и знаменитый капитан Кидд. В продолжение долгого времени никто в сущности не знал его настоящего образа жизни; он принадлежал к разряду тех не поддающихся определению океанских животных, о которых можно сказать, что они – не рыба, не мясо и не курятина. Он был немножко купцом и еще больше контрабандистом, от которого к тому же весьма и весьма разило морским разбоем. Немало лет торговал он с пиратами на своем крохотном, москитообразном суденышке, которое было пригодно для плаванья в любых водах. Он знал все их стоянки и укромные уголки, постоянно бывал в каких-то таинственных плаваньях и носился с места на место, как цыпленок матушки Кери в ненастье[8].

Этот невообразимый субъект, будучи для подобного дела человеком вполне подходящим, получил от властей поручение охотиться за пиратами на море – ведь гласит же золотое старинное правило, что «для поимки плута нет никого лучше, чем плут», и ведь ловят же иногда рыбу при помощи выдр, этих двоюродных братьев рыбьего племени.

Итак – дело происходило в 1695 году – Кидд снялся с якоря и на хорошо вооруженном и снабженном должными полномочиями боевом корабле, носившем название «Приключение», отплыл из Нью-Йорка. Добравшись до места своих прежних стоянок, он заново и на новых условиях подобрал для себя экипаж, включил в его состав довольно значительное число своих старых приятелей – рыцарей ножа с пистолетом – и после этого взял курс на восток. Вместо того чтобы заняться преследованием пиратов, он сам взялся за пиратское ремесло. Он повел свой корабль к Мадейре, Бонависте и Мадагаскару и затем принялся крейсировать у входа в Красное море. Здесь, не говоря уже о прочих грабительских нападениях, он захватил богатое торговое судно; команда его состояла из мавров, но капитаном был англичанин. Кидд охотно выдал бы это за подвиг, за своего рода крестовый поход против неверных, но правительство уже давным-давно потеряло вкус к подобным «триумфам» христианства.