Кладезь бездны - [110]
- Кто это был? - невзначай поинтересовался Иорвет, закидываясь в седло.
- Не знаю, - беззаботно пожала плечами парсиянка. - Теперь уже неважно.
Берег пестрел вывернутыми из ларцов и вьюков тканями. Среди многоцветья узорчатого шелка платья лежавших женщин казались одинаковыми - из-за красных пятен. Айяры в поисках раненых деловито бродили среди развороченного груза, пиная и переворачивая тела.
Мараджил снова обернулась, упершись в лаонца большими черными глазами:
- Меня предупредил Фазлуи, мой маг. Он гадал. И ему выпали - одновременно - два знака. Предательство и женщина.
- Это должен быть один знак, - пробормотал Иорвет.
Оглядевшись и посчитав, он понял, что из его воинов выжило пятеро. Асаи, аураннец, медленно поднялся от полощущегося в воде тела друга. И покачал головой.
Пятеро. Четверо людей и один сумеречник.
Айяров госпожи Мараджил лаонец считать не стал.
С низких, дрожащих мелкими листиками ветвей, капало. Кривые, перекрученные на здешних ветрах стволы акаций торчали из каменистой рыжеватой земли. Сбившись в шумно дышащую кучу, все таращились на темные фигуры идущих под деревьями воинов. Подол стоявшей впереди Зайнаб-няньки был таким же, как у всех - грязно-рыжим от глины, с прилипшими желтыми перышками опавших листьев.
Зайнаб подняла руку с судорожно зажатой джамбией:
- Не подходи, госпожа!
Ныряя под длинную мокрую ветку, Марджил пригнулась и фыркнула:
- Да ты никак рехнулась, о женщина. Ты не отличаешь врага от друга, о Умм Шабзи.
В ответ та всхлипнула и задрожала всем телом, но руки с кинжалом не опустила:
- Всевышний мне свидетель, госпожа. Я к деткам вас не подпущу, во имя Милостивого.
Послышался жалобный всхлип.
- Ты о чем, о Умм Шабзи? - нахмурилась Мараджил.
- Опусти оружие, Зайнаб, - звякнувший из сумрака голос Якзана заставил кормилицу вскрикнуть.
Иорвет возник из-за спины Мараджил черной высокой тенью. Нянька попятилась под взглядом обморочно спокойных совиных глаз. Рука ее задрожала и опустилась. Зайнаб выдавила из себя, не в силах отвести завороженного, как на змею уставленного взгляда:
- Я ту одежку очень хорошо помню, госпожа Мараджил. Ну, ту, что вы Аббасу прислали, и от которой кошка издохла... Мы с детками тогда как раз в Шадяхе гостили. Госпожа, не подходите...
- Что ты несешь, о ущербная разумом? - рявкнула парсиянка, хватаясь за рукоять своего ножа.
- Ту одежду прислала не госпожа Мараджил, - вдруг сказал Иорвет.
В голосе его звучала бесконечная усталость.
- Помет Варагн и тысячи горных дивов! - яростно выругалась мать аль-Мамуна, и женщины возмущенно закричали, зажимая уши.
Мараджил это, правда, не смутило:
- Я прекрасно знаю, что это была не я! Хотела бы я знать, кто! А, Иорвет? А? Кто?
Зубейде мучительно захотелось вскочить и зажать сумеречнику рот ладонью. Но она не успела.
- Отравленную одежду для Аббаса прислала госпожа Буран, - вздохнув, четко выговорил лаонец и уставился в пустоту.
В душной влажной тишине на ветке набухала капля. Ее брюшко вытягивалось темной водой, словно прелая листва под ногами тянула ее вниз, вниз.
Капля сверкнула и упала, ветка вздронула и просыпалась дождиком.
Буран шумно выдохнула. И вдруг заикала, зашмыгала:
- Ыыыыы... Н-не... не я... я не буду... я не...
Развернувшись всем телом, Зубейда размахнулась и влепила пощечину по обрюзглому, замазанному сурьмой лицу. Женщина визгнула, Зубейда ударила снова - наотмашь, не жалея пальцев.
- Мразь... Тупая несмысленная мразь... - прошептала она, придерживая ушибленную - попала по подбородку - ладонь.
Мараджил отодвинула кормилицу и сделала шаг вперед. Задумчиво посмотрела на Буран. Вздохнула и потянула из ножен длинный хорасанский кинжал - прямое лезвие тускло блеснуло в полутьме качающихся, капающих листьев.
- Бесполезная дрянь, - покачала головой парсиянка.
- Н-не на-ааадо-ооо...
Черной глупой тушей Буран подалась назад, пытаясь ползти на заднице по камням и мелким сучьям.
Мараджил шагнула снова. Зайнаб стояла столбом, вытаращив глаза и приоткрыв губы. С нижней свешивалась капля слюны. Жена Мамуна тоненько блеяла - как овца, которой связывают ноги перед убоем. Овце нельзя показывать нож, это против шарийа, но она его все равно чувствует...
- Меня сослали в Хисн-аль-Сакр, - с тихой, лютой ненавистью пробормотала Мараджил, широко раскрывая черные, страшные глаза. - В глушь, в холод, в безлюдье. Из-за тебя, сука. Подумать только, я ведь могла опоздать к переправе...
И, зашипев, парсиянка шагнула снова, цапнула Буран за платок, мстительно скривилась и всадила лезвие под подбородок. Жена Мамуна вытаращилась, засипела и забулькала. На грудь по черной ткани влажно потекла кровь.
С чавкающим звуком выдернув нож, Мараджил пнула обмякшее тело в плечо, и оно завалилось на спину.
- Ее убили танджи на переправе, - тускло проговорила парсиянка, медленно вытирая лезвие об абайю убитой.
- Да... да... - шелестом откликнулись все.
Даже Зубейда услышала свой шепот. Буран лежала, жалко раздвинув колени. Дыра под подбородком все еще била багровым ручьем освобожденной крови.
На аш-Шарийа обрушилось великое бедствие — из Великой степи в земли верующих вторглись орды кочевников, и войска халифа оказались бессильны перед ними. В пророчестве сказано, что отразить нашествие и спасти страну может только военачальник из волшебного народа аль-самийа — пленник, привезенный с далекого запада и связанный клятвой служения престолу. Он должен стать верным слугой халифу и защитником народу аш-Шарийа. Но ждать ли добра от разъяренного существа, полного ненависти к поработившим его людям? И сумеет ли халиф приручить своего Ястреба?
Золотой век подошел к концу: халиф Харун ар-Рашид умер, в завещании разделив царство между двумя сыновьями. На троне сидит старший — пьяница и извращенец. Умный и порядочный младший назначен наследником. Народ ропщет, приближенные младшего брата плетут заговор. На базарах поговаривают, что скоро начнется гражданская война. Приграничье терзает секта воинственных еретиков — и халиф вынужден разбудить Стража Престола. Сумеет ли могущественный маг и военачальник защитить взбалмошного юнца на троне? Это вопрос жизни и смерти как для заговорщиков, так и для сторонников незадачливого правителя.
Вторая часть романа "Золотая богиня аль-Лат".Умный и образованный халиф аль-Мамун полагает, что может справиться с терзающими страну налетчиками - нужно лишь перебросить армию на карматское побережье. Страж Престола полагает, что халиф ошибается. Тарик знает: карматов не одолеть - ибо им покровительствует могущественный злой дух. Богиню аль-Лат невозможно победить.Никому. Ни человеку, ни сумеречнику. Однако халиф отдал приказ избавить страну от карматской угрозы, и Тарик не может ослушаться. Ему приказали сделать невозможное, и он повинуется.
Ближайшее будущее, бум виртуальной реальности приносит с собой не только развитие игровой индустрии, но также порождает новый, доселе невиданный, бич современности, готовый пошатнуть мировые устои. Игровой психоз, передающийся через игровую сессию, порождает джи-психопатов, которые, обладая способностями скопированными из видеоигр, погружают мир в хаос и вскрывают людские пороки, сокрытые до этого под вуалью морали. Внимание, любителям Лит-рпг! Книга не про цифры, а про сюжет, героев и их развитие.
Сильные одарённые не живут как им хочется — они служат государству. Свои кланы охраняют Империю от чужих кланов, а одиночки работают в МВД, ФСБ, или той же Прокуратуре. И Квартальный Поручик один из таких одиночек.
Одержимые местью, люди заходят в самые опасные места, вот и маленькую ведьму Агнешку завели поиски оружия против богини в проклятый лес, где обитают древние владыки, преданные забвению. История Поганой Пущи неразрывно связана с судьбой одной ворожеи, дочери названной самого Лешего, стражницы Беса. Продолжит ли стезю ворожеи Агнешка, или ей уготовлена другая участь — решать отнюдь не ведьме.
Худой, невзрачный отец и маленькая дочь. Их связывали не только узы родства, но и общая тайна…
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.