Кладбищенский цветок - [94]

– Ты думаешь, он подбросил ключи и волос Богословского на место второго убийства намеренно? Но зачем?

– Никодиму Заиграеву незачем было подставлять любовника, он от него зависел финансово, скорее всего ключи выпали случайно, когда он подвешивал труп к дереву и волос тоже. Ничего удивительного, они вместе жили, принимали ванну, и всякое такое прочее.

– Зачем Заиграев убивал девушек?

– Я посмотрел выставку. Он фотографировал много разных моделей и все они живы. Думаю, убил первую жертву Маргариту Александрову случайно, потом не смог остановиться. Дальше больше, трагедия переросла в фарс, когда словно в декорации помещал трупы то на дереве, то среди гаражей, то на кладбище. Об этом он сам расскажет.

Вошёл взволнованный Ивушкин.

– Фотографа доставили. Понятые для осмотра багажа ждут внизу.

– Сначала пусть доставят подозреваемого, а потом пригласим понятых. Вскроем миллион при свидетелях, – Краснопёров ухмыльнулся.

– Думаешь, наличные при нём? – Богдан быстро затушил сигарету и помахал рукой, разгоняя дым.

– Однозначно! И деньги и антикварные серьги Виолетты. Думаешь, почему он не полетел самолётом? Да чтобы не проходить досмотр багажа. Таможенная служба на железной дороге досматривает чисто символически. Акцент на наркотиках и оружии, а в личных вещах служивые особенно не роются.

– Зачем эта история с Басаргиным? – Богдан пожал плечами. – Лишняя морока. Подделать серьги, сдать в ломбард. Ведь мы рано или поздно разобрались, что продюсер ни при чём.

– Заиграев знал о романе Басаргина с Виолеттой, вот и решил отвести подозрения от себя. Он же учился в Минском институте культуры, знаком с искусством грима. Ему ничего не стоило выдать себя за продюсера. Пока бы мы разбирались, он спокойно покинул страну.

– Почему собрался уезжать только сейчас?

– Он тщеславен, ему льстило внимание прессы, интервью, репортажи. Никодим никуда не собирался, пока кто-то позвонил из галереи и сообщил, что полиция наводит справки о его персоне. Заиграев до последнего момента не входил в круг подозреваемых. Если бы Елена Вострякова не вспомнила встречу в супермаркете, неизвестно, как долго мы ходили вокруг да около.

Охрана ввела Заиграева и Краснопёров задержал на нём взгляд. Павел видел фотографии мужчины, когда просматривал информацию в интернете. На самом деле Никодим выглядел гораздо привлекательнее.

«Налёт загара на лице эффектно оттеняет светлые волосы, видно пользуется солярием, даже на юге так ровно загореть не получится, а блондин натуральный, – полицейский автоматически отмечал даже незначительные вещи, ощупывая глазами высокую, крепкую фигуру. – Одежду покупает в московских бутиках, руки ухоженные, только пальцы дёргаются – нервничает. Странные глаза и блеск белков нездорового человека».

Неожиданно фотограф словно сломался. Как будто части трансформера, потеряв соединения, ссыпаются в бестолковую кучу. Конвоиры в первую секунду растерялись, не зная, что предпринять, пытались поднять с пола тело, которое неестественно корёжило, и бросало в стороны. Краснопёров повернулся к Богдану:

– Вызывай скорую!

Через тридцать минут Павел отошёл от машины скорой помощи с дежурным доктором.

– Что с ним?

– Ничего страшного, – врач, лысый пожилой мужчина с прокуренными зубами невесело улыбнулся. – У него ломка. Парень наркоман.

– Когда с ним можно будет поговорить?

– Я поставил снотворное, проспит до утра. Вообще желательно забрать в больницу под наблюдение.

– Его на виселицу надо, а не под наблюдение врачей. Поместим в одиночную камеру, привяжем ремнями, чтобы не угробил себя раньше времени, во всяком случае до суда.

– Дело ваше, – доктор махнул рукой, – звоните, если что. От этого не умирают, но и жизнь превращается в ад, во всяком случае, на первые полгода.

– Что значит этот ад от того, что его ждёт впереди.

Телевизионный канал Фирша захлёбывался всё новыми подробностями о поимке маньяка.

– Такое впечатление, что телевизионщики знают гораздо больше, чем следственная группа, – раздражённо произнёс Павел и отхлебнул пиво из бутылки, – насочиняют того, чего совсем не происходило!

Краснопёров выключил телевизор и отбросил пульт. Иногда он разговаривал сам с собой и вовсе не из-за недостатка общения, так легче было выплеснуть раздражение. Зазвонил телефон. Мужчина с опаской нажал кнопку соединения – совсем не хотелось портить долгожданный выходной.

– Слушаю.

– Привет Павлуша! – голос Долгополовой звучал как всегда бодро. – Спешу тебя поздравить! Ты молодец!

– Не преувеличивайте мои заслуги, Елизавета Андреевна, был бы молодец, столько убийств не произошло!

– Ты шёл правильной дорогой, – судья шумно выдохнула.

– Опять курите! – укорил женщину Павел. – Знаете, как вредно для лёгких.

– Я звоню не о здоровье вести беседы. По телевидению муссируют историю с маньяком. В общем, понятно всё, кроме анютиных глазок.

– Вы знаете, что СМИ получили информацию о расследовании из официальных источников, но некоторые вещи никто не разглашал.

– И что, со мной не поделишься тоже?

– Вам расскажу с удовольствием! Никодим Заиграев родился в Белоруссии, в очень набожной семье со строгими правилами. Мать заставляла каждое утро читать молитвы, по воскресеньям родители с сыном посещали в церковь и даже пели в церковном хоре. Отец владел портняжным мастерством и обшивал местных церковнослужителей. За непослушание мальчика ставили на горох, принуждали к долгой молитве и покаянию. Никодим рос кротким, смирным, хорошо учился и почитал родителей. Он считал мать образцом праведности. В шестнадцать лет произошло то, что и должно было произойти – парень влюбился. Девушка жила в этом же городе, только в другом районе. Молодые люди сблизились настолько, что после того, как разделили постель, решили пожениться. Никодим пригласил невесту к себе, чтобы познакомить с родителями. Они, конечно, не планировали создать семью немедленно, надо ещё окончить школу и определиться с профессией. Каково же было его удивление, когда вместо семейного обеда, мать разразилась жутким скандалом. Она выставила девушку за дверь и отхлестала юного жениха. Всё стало понятно через несколько дней. В почтовом ящике Никодим обнаружил письмо, адресованное именно ему, но без обратного адреса. Прочитав послание, он некоторое время находился в состоянии шока. Оказалось, шестнадцать лет назад мать родила двойню и чтобы не обременять семью лишним ртом, одного ребёнка оставила в роддоме, ничего не сказав мужу о своём решении. С этого дня неокрепшее сознание парня перевернулось с ног на голову. Разрушилось всё, во что верил, что уважал и чем дорожил. Мать оказалась простой кукушкой, подбросившей своё дитя в чужое гнездо. Мало того он сам свершил кровосмешение! Эта мысль до такой степени сотрясла сознание, что отвратила вообще от женского пола.