Клад - [5]

Перед глазами их бежали поля и леса. Юра внимательно приглядывался к каждому бугорку и холмику, подозревая, что в каждом из них зарыты сокровища.

Наконец послышался протяжный свисток; поезд пошел медленнее, почувствовался переход по стрелкам, в окно показалось двухэтажное кирпичное здание с надписью «Рыбное», платформа с жандармом, сторожами и заспанным начальником станции в красной фуражке; раздался свисток обер-кондуктора, и поезд остановился. Юра стремглав бросился к выходу, за ним последовали и остальные. На подъезде станции их обступили, предлагая услуги, мужики-извозчики; с десяток запряженных лохматыми, понурыми лошаденками телег стояли у круглого садика, разбитого перед вокзалом. За кустами сирени, наполнявшей садик, виднелись деревья и соломенные крыши села Рыбного.

Пыльная дорога, обсаженная старыми ветлами, или «улица», рассекала село. У колодца с высоким «журавлем» стояли несколько баб с ведрами на коромыслах; на солнцепеке играли белоголовые ребятишки.

Путники отыскали лавку, и Роман со Степкой зашли в нее сделать последние закупки; скоро они возвратились с длинным и тонким железным прутом с заостренным концом, необходимым для прощупыванья почвы, с котелком, сковородкой, черным хлебом и с целой корзиной картофеля.

В кустах за околицей сделали привал и приступили к разгрузке чемодана; прежде всего, из него вынули холстинковые мешки, сшитые Зиной, наподобие тех, что носят за спинами странники; по мешкам разложили все припасы пропорционально силам каждого; Степке и Роману, как начальнику экспедиции, выпали наибольшие доли. Окончив дележ, Роман развернул карту, определил с помощью компаса дальнейший путь, затем скатали по-военному шинели, взятые из дома по настоянию Романа; подкрепились хлебом, запили прозрачной водой из ручья и тронулись в дорогу.

Путь к Воже лежал полями. По обеим сторонам пыльной дороги волновалось море зеленой ржи; вдали темнели кое-где острова лесов. В голубом небе звенели невидимые жаворонки. Становилось жарко.

Навстречу не попадалось ни души. Юра, сопровождаемый обнюхивавшим все кусты Кучумом, шел впереди. Лук и стрелы были у него наготове, но дичи не попадалось.

Облитые потом, добрались, наконец, путники до опушки первого леса.

Александр прислонился спиной к бугорку и комфортабельно, как на кушетке, улегся на мягком мху под развесистой елью. Роман с картой и компасом в руках присел вблизи него и углубился в изучение местности. Степка и неутомимый Юра отправились в лес: первый за палками, второй на охоту.

Не прошло и пяти минут, как вдруг Александр вскрикнул и вскочил на ноги. Роман поднял голову и с удивлением взглянул на кривлявшегося брата.

— Что с тобой? — проговорил Роман, подымаясь с места. — Что тебя так корчит?

— Муравьи! о-ох! муравьи! — прокричал Александр, неистово отряжая и выцарапывая облепивших его и немилосердно кусавших насекомых: бугорок, к которому из любви к удобствам прислонился он, оказался муравейником. На небольшом конусе его, словно черная сеть, кишела густая масса встревоженных насекомых.

Роман помог брату раздеться и вытрясти из платья последних врагов.

Александр схватил валявшийся на земле сук и в виде отмщения швырнул его в муравейник.

— Отвратительные насекомые! — проговорил он, укладываясь снова, с меньшим уже комфортом, но с большей зато безопасностью.

Немного спустя возвратился, таща необъятную охапку зеленых веток и целых молодых деревьев, Степка.

— Во, сколько палок нарубил! Выбирай, барчук! — проговорил он, и град палок посыпался рядом с Александром. Александр отодвинулся.

— С ума спятил ты, Степка! — сказал он. — Тебе велели четыре палки сыскать, а ты целый воз притащил!

Степка ухмылялся. Выбрав огромную, толщиной в руку, дубину, он вытащил нож и принялся очищать ее от сучьев.

Александр открывал глаза и то следил за работой его, то опять закрывал смежавшиеся от истомы веки.

— Сделай и мне палку, — проговорил он, увидев, что «посошок» Степки уже готов и тот, осклабясь, пробует его увесистость.

Степка выбрал для этой цели менее внушительное, однако все же с добрую оглоблю толщиной деревцо и принялся было его обстругивать, но Александр вовремя открыл глаза и остановил его.

— Да не такое! — проронил Александр. — Это разве палка? Это бревно какое-то! Вот ту мне очисть!

Рука Степки взялась за другую корягу.

— Эфту?

Александр вынужден был встать, выбрал из груды палок ореховую тросточку толщиной в палец и подал ее Степке.

— Вот какую нужно!

Степка подкинул ее в руке.

— Чаво с такой палкой в лесу делать? — сказал он, принимаясь за очистку трости. — Пыль охлестывать с себя, что ли?

Роман выбрал себе сук по руке и стал превращать его в палку.

Скоро возвратился и Юра; лук и стрелы его остались без применения, но в поле куртки его было что-то завернуто. Подойдя к братьям, он молча встряхнул полу; из нее выкатились два серых комка. То были ежи.

— Только и всего? — сказал Александр, поглядев на ежей. — Немного! Горе ты, а не охотник!

— Чем же я виноват, что никакой дичи нет? — возразил задетый за живое Юра. — Что нашел, то и принес. Майн Рид говорит, что ежи очень вкусны.

— Скусны? — вмешался в разговор Степка. — Да нешто их едят?